|
13 декабря 2014 года
Вам нравится наш новый сайт?
|
О Смехове С.В.(очерк Богатова В.А.)
Смехов Сергей Васильевич Родился 12 мая 1954 года в поселке Свободный, Благовещенской области. «Его лица необщим выраженьем» Богатов В.А. Как нужно было жить, чтобы всем этим заболеть? Без хорошей фантазии воспоминания не напишешь Сергей Васильевич Смехов прослужил и проработал в одном воинском формировании четверть века, его самобытность и неповторимую индивидуальность хорошо знали сотни человек сослуживцев, слушателей. Надеюсь, что найдутся из их числа те, кто выскажется о нем письменным словом. Мне довелось прослужил с ним около десяти лет, из них бок о бок в течение четырех лет. Постараюсь быть объективным в своих суждениях, хотя многое уже позабылось, стерлось из памяти за десятки прошедших лет, а то, что помнится, покрылось романтической дымкой. Если мои оценки Сергея не совпадут с вашими оценками, уважаемые сослуживцы, то учитывайте изменяемость человека под влиянием обстоятельств и времени (в первую очередь я имею в виду себя), а также право каждого на свое мнение. Знакомство с Сергеем произошло в мой первый служебный день в части, который пришелся на 4 января 1988 года. После представления командиру контр-адмиралу Холоду В.В. по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы в первый отдел, я спускался по лестницы со второго этажа. У двери рубки дежурного увидел широко улыбающегося мне капитана 3 ранга, с повязкой «рцы» на левом рукаве и с пистолетной кобурой, торчащей из-под военно-морского кителя, на правом бедре. Сергей, стоявший помощником дежурного по части, знал о моем прибытии. Он представился и рассказал, где мое рабочее место, кратко ввел в курс моих обязанностей. По всему был видно, что он с одной стороны рад прибытию коллеги-механика, а с другой стороны чувствовалась понятная настороженность – неизвестно ведь, какого «перца» судьба «подогнала» ему для совместной службы в одном отделе. У меня не было настороженности относительно того «с кем служить». Было общее опасение служить в части, которая жила строго по Корабельному и прочим уставам, т.к. за годы «в науке» я разучился, как мне казалось, ходить строевым, щелкать каблуками и «видеть грудь четвертого человека». Выветрились из головы командные слова, утратились навыки произношения длинных уставных докладов. Мне поначалу предстояло перестроиться и снова, будучи уже капитаном 2 ранга, как в лейтенантские годы, окунуться в воинскую атмосферу учебно-боевой части. Это несколько другие атмосфера и служба, весьма отличающиеся от атмосферы и службы в НИУ ВМФ, где я ходил в пиджаках и свитерах, годами не надевая шинель. Мои опасения на эту тему первоначально возникли при общении на Севере с гидронавтами, которые вместо гражданских слов «да», «нет» и «здорОво!» говорили мне по-военному: «Здравия желаю!», «так точно», «никак нет». Может они говорили так, считая меня каким-нибудь начальником, ведь я ходил по гражданке и входил в состав Госкомиссии. Последующая служба показала напрасность моих опасений – обращение командования, том числе и контр-адмирала Холода В.В. с преподавательским составом были гуманным, таким же, как в обычной военной «бурсе». Напряженность Сергея также быстро прошла. Несмотря на более чем пятилетнюю разницу в годах, мы без проблем притерлись друг к другу и сдружились. У нас была одна и та же «альма-матер» - ВВМИОЛУ им. Дзержинского. Правда, разные факультеты, но методики учебно-воспитательного процесса, что у меня на Электрофаке, что у Сергея на Корфаке были, безусловно, идентичны. В 60-70 - х годах прошлого века Кораблестроительный факультет был небольшим элитарным подразделением Училища. Поступить туда и учиться на нем было весьма трудно, не имея определенного склада ума, из-за большой «математизации» дисциплин по теории корабля. Одна «Строительная механика корабля» чего стоит! Она использует математический аппарат теормеха, сопромата, теории надежности, теорий упругости, пластичности и ползучести, теории вероятности и математической статистике. На Корфак шли без конкурса (по блату) дети и внуки высоких партийных и государственных чиновников и военачальников. Дело я думаю было в том, что военно-морской инженер – корабел в Училище готовился к престижной научной работе и был востребован в научно-исследовательских учреждениях ВМФ. Для тех, кому не хватило место в НИУ, служба была связана с судоподъемом, плавдоками ВМФ, кораблями АСС флотов. Ко времени поступления Сергея в Училище функции корфака были расширены – стали готовить специалистов для дивизиона живучести БЧ-5. От этого расширения элитарности у факультета не убавилось. Теперь блатники, как и ранее, шли в НИУ ВМФ, а ребята, не имеющие «волосатой лапы в стране рабочих и крестьян» шли на флот, в прочные корпуса подводных лодок. Сергей служил в 25 Дивизии, ТОФ на РПКСН командиром трюмной группы. Всплыл в памяти курсантский стишок: Он чумаз, как в "Мойдодыр" В среде корфаковцев во время обучения Сергея в вопросах воспитания курсантов, со стороны командиров и начальников продолжал действовать фанатизм, доставшийся в наследство от адмирала Кучера А.Т. и помогавший строить сильный Флот СССР. По словам одного офицера из командования факультета того времени, «воспитание курсантов командирами, начальниками и преподавателями велось на основе духовных и нравственных ценностей: любовь к Отечеству и морю, гордость званием офицера-инженера ВМФ, ответственность за выполнение своего воинского долга, чувство офицерской чести». Можно твердо сказать, что «система»[1] воспитала в Сергее соответствующие моральные качества. Когда пошел развал страны и флота, Сергей тяжело переживал эти трагедии. Преподавателей факультета по числу ученых был сильнейший в Училище: профессор, доктор технических наук Муру Николай Петрович; профессор, доктор технических наук Зараев Андрей Иванович; профессор, доктор технических наук Андреев Е.Н.; профессор, доктор технических наук, Калинин В.С.; профессор, доктор технических наук Кайдалов В.Н и другие. Так что школа ВВМИОЛУ сделала из хулиганистого Сереги хорошего флотского офицера-инженера. Сергей был легким в общении человеком. Хочу справедливости ради сказать, что не со всеми, не всегда и не во все периоды его жизни. Сергей изменялся во времени, как и мы все. Смехов восьмидесятых, девяностых и нулевых годов – это разные во многом люди. Я сейчас вспоминаю Сергея Смехова образца восьмидесятых. Если человек ему не нравился по каким-то показателям или поступкам, он говорил ему в глаза все, что о нем думает, не стесняя себя в выражениях. Резким осуждениям подвергались лица, нарушающие флотские традиции по «накрытию поляны». Еще он не любил выскочек и зазнаек. Он умел с особым презрением произносить предназначаемую им кличку «Щегол». Кличка «Перец», даваемая им некоторым военморам, также содержала по смыслу негативный оттенок.Военную форму он любил, она была у него с элементами франтовства (например, чуть расклешенные брюки, шитый «краб»). При пошиве все элементы формы тщательно подгонялись под его фигуру и ладно на нем сидели. Он знал службу: умел четко доложить начальнику, знал, за что можно получить нагоняй и как его избежать. Была в нем от отца унаследована эта самая военная косточка. Но по ряду признаков было видно также, что Сергей далек от воинской кутерьмы, что служба - не поле приложения его творческих и физических сил. Когда он погружался в составление алгоритмов управления, уравнений движения объекта в свободной воде или решал другую интеллектуальную задачу, то впадал в «научный транс». Ничто не могло вывести его из этого состояния. Он «на автомате» ходил в гальюн, курил, пил чай, на вопросы отвечал невпопад. Был рассеян, забывал и не трудился вспомнить названия предметов обстановки или быта.Такая концентрация внимания на решаемых задачах нормальна для научно-педагогических кадров, но разве допустима она для специалиста плавсостава в условиях динамично изменяющейся обстановки? Поэтому он, понимая своё истинное предназначение, ушел из плавсостава. Как он это сделал, мне точно неизвестно. Друзей у него было много и они, видимо, научили как «закосить» правильно. «Косили» по-разному. По большей части из плавсостава уходили по здоровью с каким–либо диагнозом по ЖКТ[2]. Это было не сложно, поскольку ЖКТ чутко реагирует на нервную обстановку службы, курение, алкоголизацию и нездоровое питание. Насколько я помню из рассказов Сергея, жизнь у него развивалась по Райкину: пить курить и говорить он начал одновременно. Год общения с пролетариатом на производстве, бурная курсантская и офицерская жизнь заложили основу для проблем с его ЖКТ.Его все любили – однокашники, сослуживцы, командование, слушатели: за интеллект, веселый нрав, компонейность, доброту и остроумие, за отсутствие в нем притязаний на лучшее место под солнцем «на халяву», за счет кого-то. Люди подпадали под его обаяние и ему прощали некоторые слабости и вредные привычки, за которые обычного человека растерзали бы немилосердно. Взять, например, его курение во время эксперимента на ДО11. А покладки в госпиталь и вопрос врача на утреннем обходе: «Вы невротик?». Замечательный ответ после ночного «самохода»: «Нет, естественным путем». Его все любили, о чем можно судить по числу пришедших на его проводы в последний путь. На эти проводы силой не затягивают. Приходят по велению сердца.Когда он попадался на какой-то шалости, то изображал на лице такое раскаяние, такую готовность исправиться, что сердиться на него было невозможно. Его артистический талант и заметную фактуру каким-то образом приметил режиссер кино и предложил сняться в фильме. Сергей отказался по служебным причинам.На дружеских застольях Сергей произносил афористичные тосты с философским уклоном. Сказывались хорошее воспитание, данное в интеллигентной семье военнослужащего, чтение умных книг и внутренняя работа над собой. Тост мог начинаться, например, такими словами: «Дороже всего нам обходится пренебрежение избитыми истинами - осёл, постоявший в тени, на солнце работать не будет, а весна покажет – кто, где с-ал... Никогда не позволяйте морали удерживать вас от правильных поступков!…».Первую пару лет мы сидели с Сергеем вдвоем в кабинете, готовясь к занятиям и выполняя прочие функциональные обязанности. По ходу совместной службы возникло доверие друг к другу и мы свободно обсуждали все важные для нас темы. Потом к нам в кабинет подселились Гена Варшаловский, списанный с плавсостава и Маринин Володя, закончивший 6-е Офицерские классы. Не могу не написать несколько фраз про Гену. Когда я познакомился с Геннадием Михайловичем, то не мог отделаться от ощущения схожести его облика с обликом римского аристократа - патриция. Он выпускник Голландии, краснодипломник, был мастером спорта по офицерскому многоборью. Его фигура – фигура античного олимпийца. Характер удивительный. Развитые мужские качества олимпийца сочетались в нем с потрясающей добротой и участливостью сильного человека. О его целеустремленности говорить бесполезно. Ее не постичь мне, обычному человеку. Он защитил кандидатскую диссертацию без напряжения и, как мне показалось, совершенно не напрягаясь. Я ему бесконечно благодарен за поддержку в трудную для меня минуту. Он организовал мне встречу с людьми, которые помогли спасти моего сына от крупных неприятностей. Геннадий подтянул меня к занятиям в тренажерном зале, где сам занимался регулярно. И единственно перед кем мне будет стыдно за свою расплывшуюся фигуру, то только перед Геной. Геннадий Михайлович! Обещаю взяться за себя и победить свой порок – обжорство. Вернемся к Сергею. Он умел слушать. Реагировал живо: супил свои густющие брови, широко открывал синие глаза на интересные для него эпизоды рассказа, искренне восторгался или возмущался отдельными фактами, то и дело с детской непосредственностью восклицая: «Ишь ты! Да, ну?! Вот это да!». Иногда даже казалось, что от удивления шапка его мелко кудрявых волос становились дыбом. Из наших разговоров мы выяснили схожесть наших взглядов на мир и идентичность подходов к межличностным отношениям, поэтому мы общались не только на службе. Сергей часто зазывал меня к себе домой, где я познакомился со всеми членами его семьи. Мы регулярно ходили в баню, где изрядно «брали на грудь». Не скажу, что очень сожалею о последнем факте, но все же считаю, что здоровья это нам не добавляло.Служба в отделе была не в пример службе в институте: спокойной и комфортной. Я наслаждался относительной безответственностью преподавателя, занятиями в спортивном и тренажерном залах, плаванью в бассейне.Сергею было не до спортивных занятий. В зал и бассейн он вырывался весьма редко. Во-первых, будучи соискателем кафедры Кораблестроительного факультета ВВМИОЛУ им. Ф.Э. Дзержинского, он интенсивно работал над диссертацией.Во-вторых, время требовало решение проблем в личной жизни – на определенном этапе он выбрал стезю жизни на две семьи. Скользкая это стезя, долго удержаться на ней трудно и надо, в конце концов, делать выбор. Сергей сделал выбор в пользу своей пассии Антонины, оставив законную жену Маргариту с его дочерью Натальей. Пишу я об этом только потому, что был задействован командованием в эту драму, но, слава богу, никакой роли в ней не сыграл, т.к. считаю совершенно неуместным встревать в чужие души и семейные дела, тем более давать оценки сторонам семейных конфликтов. Этого железного правила я придерживался и тогда, когда Смехова Маргарита, поначалу интенсивно отстаивающая свои законные права жены в одиночку, решила обратиться за помощью в партийную организацию и к командованию части. Она сама из семьи военнослужащего и поэтому должна была слышать про карающую десницу партийных комитетов, дававших «крепкого партийного дрозда» «заблудшим овцам» любого звания и направлявших их в нужное направление – в семью. Мне кажется это ошибочной информацией. Семьи в офицерской среде распадались не редко. Но за многие годы пребывания в партии я только один раз был свидетелем разборки с многоженцем. А вот суровые оргвыводы по командной линии делались гораздо чаще. Была реальная угроза репрессивных действий относительно Смехова со стороны Валентина Васильевича, однако за Сергея горой встал замполит Владимир Федорович Первашов. Мне, как секретарю партячейки, надлежало провести воспитательную беседу с Сергеем, и переговорить с его тетками для выяснения их намерений. Антонина – смиренная, простое русское лицо, без каких либо претензий, молча выслушала мои вопросы и только грустно улыбнулась. Маргарита Ивановна крепко ругала и стыдила меня и весь коллектив за то, что мы, сослуживцы, не остановили Сергея «от блуда» и не препятствуем его пьянкам. Жесткой оценке была подвергнута Антонина. Таким образом, реакция обеих женщин была адекватной. Контр-адмирал Холод В.В. после моего доклада сменил гнев на милость. В советский период для досрочного увольнения из вооруженных сил офицеру надо было быть или при смерти или основательно разложиться «морально-бытово». И не желающие служить демонстративно разлагались, используя целую систему приемов и уловок, поскольку просто рапорта на увольнение было не достаточно для покидания Вооруженных сил. Не в пример большинству воинских частей, кадровая политика элитной в/ч 45707 в советские времена была жесткой: с офицерами расставались по малейшему поводу. Так, капитан 2 ранга Кириллов Юрий Леонардович был уволен из-за того, что у него обнаружился родственник в США. Кого-то уволили за ведение дневника на не учтенных листах. Перевели в другие части Лаптева, Галимова Н.Н., Сотникова. Досрочно уволили даже легендарную личность – капитана 1 ранга Полякова Бориса Александровича. Этот дзержинец спас корабль, жизнь себе и 12 морякам после пожара на К-19, проведя 23 суток в непрерывной борьбе за живучесть в полной темноте загазованного 10-го отсека. Сергей много читал о здоровье и периодически попадался на удочку модных систем оздоровления. Его кумир Пол Брег подвигал Серегу на голодания. Потом была уринотерапия, потом дыхательная гимнастика Бутейко, в течение всей службы – «адмиральский час» после обеда и русская баня раз в неделю. «Адмиральский час» в кабинете организовывался так: крышка рабочего стола очищалась от всех предметов, рядом со столом с его торца на расстоянии длины голени ставился стул. Кабинет запирается изнутри. В холодное время года в шинели и зимней шапке, подложив под голову подшивку «КВС»[1] или стопку справочников, укладываешься на стол. Пятки ботинок опираются на спинку стула. После двадцати минут сна ощущение свежести и бодрости. После ухода из первого отдела я продолжил практику такого сна на столе во время обеденного перерыва. [1] КВС – журнал «Коммунист вооруженных сил» Оздоровительный эффект от систем оздоровления и «адмиральского часа» «съедался» частыми возлияниями. В период развала СССР в части господствовала удивительная атмосфера частых застолий. Воистину, «пир вовремя чумы» тогда, как мне кажется, творился не только у нас, но и во всех госучреждениях страны. Поводы были разные. Их перечня хватало практически на каждый день года. Юбилеи людей, флотов, частей и подразделений, дни рождения, похороны, поминки, государственные, профессиональные и отраслевые праздники, отвальные, привальные, банные дни, звания, награды, новоселья, крупные покупки и т.п… Беда была в том, что пили некачественные напитки, например, голландский спирт «Royal» (в простонародье – «рояль») или флотское шило, т.к. отечественная водка была в дефиците. К тому же «ударить по клавишам» «рояля» получалось гораздо дешевле пития водки, т.к. никаких акцизов и прочих налогов никто не платил, а флотское шило добывалось вообще бесплатно. Через многих лет заговорили, что от рояля загнулось много российских мужиков. Некоторые допивались до чертиков – может для того, чтобы не сойти с ума по-настоящему в период крушения Родины ... Сергей имел одну особенность, которую все знали: еще задолго до окончания сабантуя, он отключался, сидя за столом и не роняя при этом лицо в салат. Минут через пятнадцать следовало пробуждение. Окинув затуманенным взором присутствующих, он требовал продолжения банкета. Нельзя сказать, что все люди в черных шинелях были пропойцами. Хотя абстинентов среди офицеров я не встречал, подавляющая часть офицеров свою норму знала и не злоупотребляла, неся ответственность перед семьей, собой и службой. Самое большое испытание своего здоровья на прочность Сергей проводил в санаториях. Там по его рассказам он «отрывался» по полной программе. После пребывания в санатории Минобороны в «Сочах» (год не помню) Сергей схлопотал инфаркт. За ним последовало лечение «по схеме», реабилитация и коронарная ангиопластика в Главном военном клиническом госпитале имени академика Н. Н. Бурденко.. После госпиталя Н. Бурденко последовал многодневный запой, приведший к глубокому нарушению функций поджелудочной железы и впадению Сергея в панкреатическую кому. Выжил Сергей, может быть, благодаря ангиопластике, т.к. в этом состоянии сильно страдает сердечнососудистая система. Здоровье было уже основательно подорвано. Не за горами диабет. Последовали увольнение со службы до срока по болезни. Сергей бросил курить и пить, понимая несовместимость этих «радостей жизни» с самой жизнью. Изрядно похудел. Но после того, как сам перестал курить и выпивать, стал получать удовольствие от того, что поил других. Сидим в бане, функции которой давно расширены от места помывки и парки тела до мужского клуба. В те года молодые общение друзей и знакомых без возлияний в зачет не шли. Сергей ловко порубит колбасу, огурцы, сделает бутерброды. Наливает стопки водки. Говорит: «Ну, поехали!» и сопровождает взглядом рюмку. Смотрит, как ее содержимое перетекает в глотку товарища. И когда, как он хорошо знает, огненный ручеек потек по пищеводу и коснулся желудка, в руки каждому из нас из его рук поступает запивка или закуска. Крякнув вместе со всеми, он пьет сок или воду. Перед увольнением он получает квартиру, но живет в ней один. Не стал он по каким-то причинам оформлять брак с Антониной. Мне искренне жаль эту женщину. Она отдала Сергею более пятнадцати лет. Выносить не всегда адекватного Сергея задача не из приятных, а она его выносила. От него ей не досталось ни крошки. Ничего не поделаешь – такова доля некоторых женщин. Можно понять ее отказ в грубой форме от интервью мне для составления этих записок.Не могу уверенно судить, но мне кажется, что Сергей добросовестно исполнял обязанности отца. По крайней мере, помогал Маргарите растить его дочь материально. После каждой получки он торопился на Васильевский остров к дочери. Мне шутливо и, похоже, даже с гордостью жаловался на всевозможные дополнительные поборы денег со стороны Натальи. На фото – Сергей на выпускном вечере Натальи в институте. Еще до болезни, после смерти мамы на деньги, причитаемые ему за родительскую квартиру, Сергей купил «Волгу». Он с юности мечтал о такой солидной, престижнейшей в СССР автомашине. Мечта сбылась как слабая компенсация за потерю родителей. В свой ГАЗ-3110 он установил хорошую аудиосистему и ездил с музыкой важно, как партноменклатурщик. К машине относился бережно – снял для нее гараж в Лигово, покрывал ее специальными мастиками для сохранности краски. Водил аккуратно. Меня научил оптимальной траектории движения автомобиля при постановке в гараж. До моего прибытия в первом отдел Сергей был единственным «механическим человеком». Отдел был тактический и состоял из штурманов, минеров, связистов и прочих «люксов». Силой своей логики энергичный и амбициозный начальник – капитана 1 ранга Жучилина Аркадия Прокопьевича доказал командованию необходимость включения в состав отдела механиков. При этом по его замыслу отдел превращался в учебный штаб соединения и мог вести не только учебный процесс с новичками, но отрабатывать и принимать береговые задачи у экипажей. В перспективе у него была мысль принимать и морские задачи. И потянулись в отдел электромеханики – Смехов, я, Маринин Володя, Варшаловский Гена, Безбородов Сергей, Володя Мезенцев. Подготовка специалистов на боевые посты внутренней обстановки и движения сосредоточилась у Прокопьевича. Однако не всем замыслам Аркадия была уготована участь исполнения. Жизнь вскоре пошла другим путем и не от того, что идея неверна. Просто сам Аркадий, взирая на внутреннюю обстановку в стране, потерял интерес к службе. Я послужил в первом отделе под началом Аркадия Прокопьевича три года и несколько месяцев и хочу засвидетельствовать свое глубокое уважение к нему. Поэтому очередное отступление. Предприимчивые здоровые ребята покупали еще инвалидность, дающую приличную денежную компенсацию. Чистая от откатов компенсация по инвалидности могла пригодиться для открытия своего дела. Аркадий уволился и с пенсией максимальной и с инвалидностью. Последнее может быть поклепом злых языков.
И что характерно, но непонятно - Аркадий после увольнения отрубил все связи с частью, с сослуживцами. По-крайней мере я его ни разу не видел в юбилейные торжества, когда на встречу собираются все ветераны. Пропасть он не мог. Поискал в интернете и нашел ООО «РУССКИЙ ТОРФ СЕВЕРО-ЗАПАД», где руководителем является Жучилин Аркадий Прокопьевич. Не частые ФИО. Возможно это наш Аркадий, магнат и олигарх! Торф, конечно, не нефтяная труба, но также углеводороды! Это и топливо и удобрение.После увольнения по болезни Сергей не стал заморачиваться поиском нового места приложения сил. Ему нравилась работать преподавателем. Неспешно, но все же создавались комплексные тренажеры. Сергей принимал активное участие в их создании, помогая промышленности математической моделью объекта. В этом было прямое внедрение его научных результатов в практику. Это не частое явление в научном мире, когда кандидатская диссертация работала непосредственно на решение важных практических задач. Мне кажется, что он животом чувствовал динамические свойства объекта: все силы, все моменты, все параметры движения. Однажды я увидел его в состоянии глубокой задумчивости. Спросил его об этом и он руками показал мне траекторию движения объекта после сбрасывания твердого балласта. -у тебя есть машинные расчеты системы уравнений объекта? - спросил я. -пока нет, но это будет именно так – сказал он в ответ. Я ушел в запас в 1998 году, сразу же после достижения предельного возраста – 50 лет. После демобилизации в 1999 году Сергей продолжал преподавать, разрабатывать тренажеры. Я мало знаю об этом периоде его жизни, поэтому распространяться не буду. Жизнь развела нас в разные стороны и мы встречались только на Юбилейных сборах. В последний раз мы случайно встретились с ним у Балтийского вокзала. Это было года через четыре после моего увольнения. Я увидел, как поседела копна его вьющихся волос, а он увидел, как я растолстел на аудиторских харчах. Он рассказал, какие электронные «игрушки» они создают на работе. Я рассказал о своих делах. Это было как раз в период, когда его организм отдыхал от вредных привычек. Но вот что меня тогда насторожило: он сказал, что через год или два (точно не помню) ему можно будет выпивать по-настоящему. Как сказал, так и сделал - развязал. Это видно на фото последних лет. Что-то важное изменилось в Сергее. У него в глазах навсегда поселилась грусть. Опять был санаторий Минобороны в «Сочах». Опять, похоже, были безмерные возлияния. И если в предыдущий раз все обошлось инфарктом, на этот произошла безвременная кончина. Не будем задаваться риторическим вопросом: «Кто виноват в смерти 53- летнего мужика?» На поминках все искренне с уважением и любовью говорили о Сергее. В этих записках получилось не все про Сергея. И про себя помянул и про Аркадия Жучилина. Писать о близком человеке тяжело, несмотря даже на толщу времени со дня его ухода. Погрузился в тему основательно: встретился с Маргаритой Ивановной, Натальей, поговорил с братом Андреем, посидел на могиле Сергея, повспоминал былое. Подсознание мое подсуетилось и была долгая встреча с Сергеем во сне... Удивительно ясный сон, внятный разговор. Приведу еще воспоминания друга Сергея по Училищу Репецкого Бориса. «В Училище друзья называли Сергея чаще всего Борей или Толстым. Боря – пришло от него самого, будто бы так его звали с детства и в школе, прозвище объяснял тем, что всегда был полненький и напоминал любимого во дворе поросенка с таким же именем. Толстый – от конструкции тела и медлительности движений, родилось уже в училище с чьей-то подачи. На протяжении 3-4 курса не расставался с учебником (объем более 1500 страниц) ГИДРОМЕХАНИКА (издание ВВМИОЛУ под ред. Патрушева), размышлял над ним, делал пометки на полях. На курсе нас было всего 36 человек (два класса по 18) . На первом и втором курсах, как это практиковалось во всем Училище, старшины были от старших курсов. Начиная с третьего курса это были уже однокурсники. Сам Серега в командиры никогда не пробивался и никогда им не был. Лычек на погонах не имел, справедливо считая, что в курсантском кругу «чистые погоны - чистая совесть». Курил с детства. Всегда особо выделял папиросы БЕЛОМОРКАНАЛ фабрики имени Клары Цеткин, г. Ленинград.» Жизнь продолжается. Наталья вышла замуж. Оптимизма добавляет ощущение значимости прожитой моим другом жизни: оставил потомство, остались актуальные по использованию электронно- железные штучки, в коих есть и его интеллектуальный вклад. Есть научные статьи. Есть добрая память учеников и товарищей. Осьмино – Санкт-Петербург, 2013 г. [1] Система – одно из названий Училища [2] ЖКТ- желудочно-кишечный тракт |
