Акт 401 заказа

Подписание приемного акта опытовой
атомной глубоководной станции проекта 1910 АС-13 (заказ 401).

                                            Капитан 2 ранга Видинеев В.В.
Кандидат технических наук, гидронавт.

В январе 2017 года руководство Ленинградского адмиралтейского объединения в Санкт-Петербурге организовало встречу ветеранов, посвящённую 30-ю подписанию приёмных актов 401-го и 429-го заказов.

Мне хотелось бы рассказать о тех днях.

В середине 1977 года проектирование новой атомной подводной лодки специального назначения, которая в некоторых источниках называется атомная глубоководная станция, было окончено.

К строительству корабля ещё не приступали, но на флотах СССР с конца 1976 гола был начат набор кандидатов в экипажи новых подводных лодок специального назначения. Предполагалось набрать два экипажа. Двух командиров, двух врачей и ещё по 9 офицеров в каждый экипаж. Требования к кандидатам были очень строгие. Надо было быть членом партии, иметь опыт плавания на подводных лодках не менее 4 лет, не иметь дисциплинарных взысканий, иметь хороший диплом, поэтому выбирали кандидатов с красными дипломами и с золотой медалью за училище. Забегая вперед, скажу, что в составе нашего первого экипажа первой атомной глубоководной станции оказалось 3 золотых медалиста и 4-ро с красными дипломами.   Но самым сложным и важным оказались требования по здоровью.  К собственному здоровью подводники относятся довольно снисходительно, или легкомысленно. А здесь оказалось, что требования   к кандидатам предъявляют по условиям отбора в космонавты. Медицину проходили единицы.  Кандидаты сыпались по требованиям медицинского отбора.  Кто прошел медицинскую комиссию в поликлиниках по месту базирования, отправляли во флотский госпиталь в Североморск, для прохождения уже более сложной медкомиссии. На этом этапе   медицинского отбора все старались, как могли. Уж очень необычными и фантастическими были слухи вокруг того, а зачем такой строгий отбор.  Один из кандидатов на одном из проводимых тестов, задержал дыхание так долго, что потерял сознание. Это послужило поводом для его отчисления и возвращение на подводную лодку, где служил.  Следующим этапом медицинского отбора было направление в Ленинград в 1-ый Военно-Морской Госпиталь, где медкомиссию надо было проходить по программе отбора в космонавты в течении 4-х недель. На этом этапе отбора подключились военные медики из лаборатории психофизиологического тестирования военно-медицинской академии.  Результаты тестирования сводили в таблицу набранных баллов каждым кандидатом.    В этой таблице была красная черта, ниже которой по сумме баллов не стоило оказываться никакому кандидату, иначе отчислят. У этих медиков в погонах была своя программа исследований, по результатам который выносился общий вердикт о пригодности кандидата.  Спустя 4 недели, после многочисленных медицинских исследований, была, наконец, отобрана группа офицеров, которых повезли в Москву.  Мандатная комиссия в Главном штабе ВМФ должна утвердить состав первого набора отряда гидронавтов.  Мне пришлось трижды заходить на мандатную, где адмиралы, вперив в меня строгий взгляд, молча, смотрели, думали, пока приняли решение.  Потом отпускали.  Нас представлял командир отряда капитан первого ранга Лакманов Эдуард Иванович, и его заместитель по медико-биологической части полковник Илизаров Эдуард Николаевич.  Они приводили свои доводы за каждого кандидата, но не всех пропустили адмиралы. В августе месяце мы прибыли в Ленинград, чтобы начать обучение по новой специальности – гидронавт.  Обучение длилось два года, 4-ре семестра, каждый семестр заканчивался 5-ю экзаменами, а в конце надо было сдать государственные экзамены. Государственную комиссию возглавил Командующий Ленинградской военно-морской базы адмирал Аркадий Петрович Михайловский и главный конструктор первого опытового подводного корабля специального назначения Корсуков Е.С.  Михайловский А.П. был нам знаком.   Он провожал нас из Западной Лицы два года назад.  Так получилось, что в 1977 году он был Командующим 1-ой флотилии атомных подводных лодок Северного Флота.  Нас вызвали в штаб Флотилии, и он лично напутствовал нашу группу из Западной Лицы к новому месту службы.  Новый спроектированный корабль в классификации ВМФ получил название атомной глубоководной станции.    После сдачи государственных экзаменов нас поделили на два экипажа - 1-ый экипаж для проведения испытаний, и 2-ой – резервный экипаж.  Кораблю присвоили тактический номер АС-13, он имел техническую документацию, по которой мы обучались в соответствии со своей специализацией.    Говорили, что наше обучение соответствует программе военно-морской академии, и после сдачи госэкзаменов получим дипломы академического образца.  Дипломы мы получили и минут 10 подержали в руках.  А на выходе из актового зала у нас дипломы забрали.  После этого я своего диплома не видел, и в личном деле после демобилизации не увидел никаких сведений, что вообще проходил какое-то обучение.

Наш корабль, который имел открытое название 401 заказ, был заложен 20 октября 1977 года. Это был первый год обучения по новой специальности. Занятия шли с 9 утра до 21 –го вечера.  Преподаватели старались обучить всему, что знали сами, что надо и не надо. Да и кто мог знать тогда, а что же надо. Занимались и высшей математикой, и штурманской прокладкой, кино-фотодело, международное морское право, морзянку на скорость сдавали, акустикой, подводным телевидением… и ещё каждый учился по своей специальности.   Учили строго. Пересдача экзамена не допускалась. Не все преподаватели оставили о себе хорошие воспоминания, были и такие, от которых видимо, избавились с прежнего места преподавания.  Я помню капитана 1 ранга, который капитана 3 ранга называл старшиной класса, и на экзамене младшему по званию в группе всегда ставил 3.    Нас всегда могли отчислить, и этим тоже держали в напряжении.

 После сдачи государственных экзаменов весь первый набор в отряд   положили в госпиталь для прохождения медкомиссии.  Одновременно с нами в госпиталь прибыли московские гидронавты.  Перед назначением на должность всем требовалось пройти медицинскую комиссию на предмет годности без ограничений к службе в новой должности. В Москве они   ставились на штат гидронавтов-испытателей, а мы на штат гидронавтов.    Московские с нами не общались, как-то сразу поставили барьер в общении. Но везде люди разные.  Были среди них и более открытые к общению.

401 заказ был спущен на воду 20 октября 1982 года. После заводских испытаний энергетической установки корабль ввели в транспортный док и в августе 1983 года по Беломоро-Балтийскому каналу док вместе с нами перевели в Северодвинск.

На СМП корабль вывели из дока и после короткой стоянки мы вышли в море на ЗХИ – заводские ходовые испытания.   По планам все заводские ходовые испытания должны были пройти за 3 месяца, но они заняли долгих 4 года.   На первый выход в море, на первое погружение с нами   пошёл  контр-адмирал Анохин В.В.  Он был командиром бригады строящихся подводных лодок Ленинградской военно-морской базы.  До этого много лет был командиром атомной подводной лодки   50 лет СССР.   Это был опытный командир.  Наш корабль специального назначения он видел впервые.  Долго наблюдал за нами, смотрел, не вмешивался, слушал наши обращения друг к другу – Гена, Валера, Слава…  Ведь мы так привыкли.   Потом сел за моей спиной в кресло командира и ласково спросил – Валера, а на румбе у нас сколько? Тут мне стало неловко перед адмиралом за нашу демократию, его намёк был простым и понятным.  Первый выход в море и первое погружение прошли успешно, хотя ни один автоматический или полуавтоматический режим управления движением не работал. Всё управление станцией делалось вручную, очень напряженно, не работал даже автомат курса, приходилось на ходу настраивать режимы движения. Конструктор системы управления движением Олег Сафончик рассчитывал коэффициенты и тут же вводил их в алгоритмы управления.   Вернулись в базу по аварии системы гидравлики, вышли из управления рули вертикальные и горизонтальные, не разворачивались лопасти винтов.  Мы погружались, всплывали, дифферентовались, проверяли работу систем и устройств в подводном положении, выполняли пункты программы испытаний, ходили галсами в подводном положении…  делали режимы зависания без хода, отрабатывали свою новую организацию.  Но выйти снова на испытания в 1983 году больше не удалось. Очень серьезные недоработки вылезли в системе гидравлики. По любой аварии требовалась постановка в док. В конце года было принято решение перевести наш опытовый корабль на сдаточную базу «Нерпа» для продолжения испытаний в зимний период.  Два следующих года 1984 и 1985   прошли в выходах в море на очередные этапы заводских ходовых испытаний, закрывали какой-то пункт программы испытаний, и каждый раз возвращались по очередной аварийной ситуации.   Дальше следовала постановка в док, ремонт и опять в море на испытания. Опыта набрались много. 

Новый год начинался у нас с отпуска зимой.  Иногда   удавалось оттянуть уход в отпуск на весну, на март. Делалось это для того, чтобы оставшуюся часть года экипаж был всегда готов к выходу в море.  В феврале 1985 мы были в очередном зимнем отпуске.  Ко мне домой зашел Слава Лелюк.  Посидели, поговорили. Потом Слава неожиданно сказал, что когда смотрит в сторону, то у него двоится в глазах. Прошло всего несколько месяцев после очередной медицинской комиссии. Что что-то серьезное, так в голову не могло прийти. А после отпуска Слава с нами уже не поехал на север, его положили в госпиталь.  Пытались лечить, но болезнь стремительно забрала жизнь.  Летом Славы не стало. Это была первая потеря в экипаже. По заключению ранее проводимых медицинских исследований психофизическая нагрузка на оператора управления движением атомной глубоководной станции в режимах придонного плавания находится на грани человеческих возможностей. Слава Лелюк был оператором поста управления движением. Неожиданная и непонятная гибель товарища, который был рядом все годы обучения, испытаний.   Мы стояли в бухте Кут, готовились к выходу в море, когда пришло это известие.  Когда Славу хоронили, мы были в море.

В конце декабря 1986 года в поселок Вьюжный   приехали московские гидронавты-испытатели. Держались они от нас отдельно, разместились в гостинице посёлка, с нами не встречались. Цель их приезда нам не доводили. Мы готовились в море, и вокруг поговаривали, что большая часть программы заводских испытаний будет закрыта на этом выходе.  О том, что будет дальше, никто не говорил. Мы уже 4-тый год сидели на «железе» (так подводники иногда называют свои корабли), 4-тый год ходили в море на испытания.   Это был выход на очередной этап, надо было оформить факт передачи нашей  опытовой станции в состав кораблей ВМФ.    В  сборнике «Подводные технологии и средства освоения Мирового окена», изданном ЗАО Издательский дом «Оружие и технологии» в статье «Глубоководные технические средства» вице-адмирал Буриличев А.В. пишет: «В состав первого экипажа НИПЛ вошли: капитан 1 ранга Ю.Г. Пыхин (командир), капитан 1 ранга В.В. Бузунов (помощник командира), капитан 2 ранга Б.Н.Калиш, капитан 2 ранга В.П. Смирнов, капитан 2 ранга С.П. Демченко, капитан 1 ранга В.А. Филимонов, капитан 2 ранга Ю.С. Коваленко, капитан 2 ранга В.Ф Швайко. После проведения заводских и государственных испытаний (1983 г.) в декабре 1986 г. НИПЛ проекта 1910 была принята в состав ВМФ. В дальнейшем было построено несколько однотипных НИПЛ более совершенных, чем их прототип. Атомные глубоководные аппараты, находясь в свободном плавании, обладают высокими маневренными качествами, что позволяет выполнять с высокой эффективностью целый ряд научных и хозяйственных работ. При работе на глубине безопасность погружения в основном зависит от мастерства экипажа». 

   Названый экипаж не принимал участия в ходовых испытаниях 401 заказа, или НИПЛ проекта 1910, как пишется в данной статье. Первыми испытателями заказа 401-опытовой атомной глубоководной станции 1910 были другие гидронавты: Попов Г.Л, Фальченко В.Н., Варшаловский Г.М., Видинеев В.В, Лелюк В.И., Борисов А.Г., Золотухин И.А., Локтионов А.Н., Добринчук Г.Н., Рымарь А.П., Сотников Л.А.  

Испытания не были закончены на этом декабрьском выходе, а продолжались ещё долгих четыре года под названием опытовая эксплуатация. Сходили мы на этом декабрьском выходе 1986 года по нашим полигонам до Гремихи и обратно.  Московским гидронавтам выделили две каюты.   Некоторые иногда садились у нас за спиной и смотрели, как управляем мы.   30 или 31 декабря надо было вернуться в базу, чтобы москвичи могли улететь домой.  Вернулись мы в срок, но упал туман, и оперативный дежурный не разрешил вход в базу.  Повесили нас на бочку, на входе в Оленью губу. Это не входило в планы московских товарищей.  После переговоров с оперативным дежурным к нам подбежал рейдовый буксир, куда они перешли, и отправились к берегу.  Ну а мы висели на бочке, ждали, когда туман рассеется.   31 декабря от оперативного было получено добро на вход в базу.  Снялись с бочки, и пошли в бухту Кут, где все эти годы стояли.  Часть нашего экипажа тоже полетела домой в Питер на Новый год.  Я остался сидеть на железе… для «обеспечения боеготовности». Выпили за возвращение   с моря с нашим доктором Леней Сотниковым по стакану разбавленного, он тоже оставался ... для обеспечения боеготовности. Затем прилег в каюте, чтобы дождаться нового года, а когда открыл глаза, то было уже 6 утра.  Проспал Новый год.

Новый год наступил. Но утром я не смог найти в каюте плавказармы свои туалетные принадлежности. На АГС их оставить не мог, портфель забирал.  Пошел к Лене Сотникову, с надеждой, что у него их забыл.  Вернулись ко мне в каюту. И тут он обнаружил их под полой шинели, на стуле.  Леня как-то неудобно стоял, рассмеялся, и его пробил приступ радикулита.  Он не мог встать с этого стула, с трудом передвигал ноги.  Поддерживая, повел его обратно в медпункт, где он жил, мимо сдаточной команды. Рабочие, сидевшие перед кают-компанией плавказармы, через которую надо было пройти, с удивлением и восхищением смотрели на наши сосредоточенные лица, поддерживающие друг друга.  В его амбулатории сделал укол анальгина доктору под руководством самого доктора.  Он сутки спал потом.   А на следующий день отправились в посёлок   Вьюжный, купили в гастрономе свиную ногу, которую затем дня два жарили на электроплитке в амбулатории плавказармы.  На запах свежежаренной свинины сходились обитатели со всех палуб.  Боеготовность была обеспечена.  Вся заводская сдаточная команда не отходила от нас.  Вот после всех этих событий и был подписан акт приема опытовой атомной глубоководной станции проекта 1910 – заказа 401 в состав флота.  До полного завершения испытаний оставалось еще более 4-х лет выходов в море, аварий, возвращений, ремонтов, стоянок в доке, сдачи морских задач. Подписанием акта 31 декабря 1986 года нас передали в состав ВМФ, ну и  перевели из бухты Кут в Оленью Губу, и уже оттуда мы выходили в море.

Неизвестный читатель сайта оставил следующий комментарий: Чтобы писать о создании и проведении испытаний АГС пр. 401 и 429 надо знать историю создания гидронавтики вмф (впоследствии МО РФ), а не выдергивать отдельные факты и предположения, которые я прочел в представленной статье. Капитану 2 ранга Веденеву неуместно плохо отзываться о мсковских гидронавтах-испытателях, которые, в конечном итоге, приложили большие усилия для создания отряда гидронавтов.

Где капитан 2 ранга Виденеев В.В. плохо отозвался о гидронавтах-испытателях я не увидел. Он описал только то чему сам был свидетелем. А то что гидронавты-испытатели не просто "приложили большие усилия для создания отряда гидронавтов", а фактически сами его создали это правда. Ни кто с этим и не спорит.