|
13 декабря 2014 года
Вам нравится наш новый сайт?
|
Гибель С-178        Спасение ПЛ С-178 (пр.613) спасательной ПЛ БС-486(пр.940) в октябре 1981 год О катастрофе ПЛ С-178 и участии ПЛ БС-486 в её спасении среди подводников ходило много рассказов и к сожалению не всегда правдивых. Впервые о ходе спасательной операции рассказывает непосредственный участник событий капитан 1 ранга в отставке Владимир Петрович Трушко, скромно называющий себя «Петрович». Тёплая и ласковая дальневосточная осень заканчивалась. Командир группы водолазов-глубоководников лейтенант Петрович одиноко стоял и курил в ограждении боевой рубки спасательной подводной лодки БС-486(«Ленок» пр.940). По правому борту медленно проплывал окрашенный завядшими дубовыми листьями в красно-медный цвет берег, по левому борту раскинулось лазурно-синее и бескрайнее Японское море, медленно катящее свои волны куда-то на северо-запад. БС-486 после двухнедельной тренировочной отработки водолазов глубоководников до глубины 180 метров, предписанной планом боевой подготовки, шла в базу, где после нелёгких трудовых будней её ожидал пусть не очень длительный, но дающий экипажу возможность расслабиться навигационный ремонт, а значит, долгожданный отдых. Молодая, прекрасная и любимая им женщина - жена, должна была доучиться ещё пол-года в своем Военмехе в Ленинграде, и её прибытия он ожидал где-то в марте следующего года, своего жилья у него не было и по прибытии на берег идти было некуда. Поэтому он стоял, курил и строил планы на будущий отдых. 21 октября 1981 года, вечер, ПЛ С-178.
Возвращающаяся в базу после отработки задач боевой подготовки подводная лодка С-178 входила из Уссурийского залива в пролив «Босфор восточный». Двое суток она упорно проходила тесты по замеру шумности.
Соскучившиеся по чистому небу над головой и свежему воздуху офицеры, мичманы, матросы, только что отужинав, собрались на ходовом мостике и в ограждении боевой рубки. Погода была тихой и ясной, настроение радостным и оживленным. Курили, шутили, делились планами на будущий отдых, любовались раскинувшимся на сопках, призывно влекущим светом в окнах домов прекрасным городом, где их любили и ждали. До поворота на вход в бухту «Золотой рог» оставалось 10 минут.
- Центральный, акустик – донеслось из «Каштана» - слышу шум винтов по пеленгу 290, на дистанции 11 кабельтов. Пеленг не меняется, дистанция сокращается.
- Добро, - ответил командир лодки приняв доклад, однако, по видимому посчитав его не существенным и продолжил прослушивание хоть и старых, но ещё достаточно смешных анекдотов в исполнении боцмана.
Всех собравшихся на верху заставил смолкнуть испуганный, и от того крикливый доклад матроса-сигнальщика вахтенному офицеру: «Цель слева шестьдесят, дистанция пол-кабельтова, быстро идёт на нас!». Люди в ограждении боевой рубки опешили. Единственное, что успел сделать командир подводной лодки, это дать команду: «Право на борт! Сигнальщику осветить встречное судно!» Команда мгновенно была исполнена, но времени на расхождение уже не было. Командир электромеханической боевой части, единственный, успевший за долю секунды оценить ситуацию, прыгнул в рубочный люк. Прыгнул, потому что понял: будет столкновение.
Дальше была катастрофа.
21 октября 1981 года, вечер, Рефрижератор №-13.
Транспортный рефрижератор ледового класса «С-4» с бортовым номером 13, водоизмещением 5000 тонн, идущий средним ходом, сливаясь своими ходовыми огнями с огнями берега и потому своевременно не замеченный ни вахтенным офицером, ни сигнальщиком, въехал своим форштевнем в левый борт подводной лодки в районе 4 отсека. Удар был страшным. Лодку, протараненную и подмятую многократно превосходящим её по тоннажу надводным судном, швырнуло на правый борт. Носовая оконечность её вздыбилась над водой, а корма со скрежетом ушла под корпус идущего рефрижиратора. Это продолжалось секунд десять, наконец кормовая оконечность вырвалась из под корпуса надводного судна на поверхность воды, но, получившая огромную пробоину в прочном корпусе, подводная лодка, продержавшись на плаву ещё секунд пятнадцать исчезла под водой, теперь уже полностью. Сверху от нее осталось лишь медленно разрастающееся, переливающееся в лучах палубного освещения рефрижератора всеми цветами радуги, пятно солярки. 11 человек находившихся на верху, буквально вытряхнуло из ограждения рубки и бросило в темную, холодную осеннюю воду.
Сразу же после того, как транспортный рефрижератор вышел из бухты «Золотой рог», его капитан передал управление судном старшему помощнику и спустился с ходовой рубки к себе в каюту. Выходить из оперативной зоны судно должно было рекомендованными курсами, в соответствии с заблаговременно сделанной предварительной прокладкой. Однако, толи решив сэкономить время, толи по каким-то иным причинам, старший помощник дал команду на руль следовать через полигон боевой подготовки кораблей Тихоокеанского Флота. Через полигон, по которому, непозволительно расслабившись, возвращалась в базу С-178.
Рулевой заметил справа по курсу чьи-то ходовые огни, вахтенный оператор на радиолокационной станции так же доложил старшему помощнику, что видит на экране станции засветку цели, что пеленг на неё не меняется а дистанция сокращается, стало быть возможно столкновение.
Старший помощник прекрасно знал, что если встречное судно справа и пеленг не меняется, то ему необходимо изменить курс для безопасного расхождения. Об этом чётко и недвусмысленно говорят Международные правила предупреждения столкновения судов. Старший помощник транспортного рефрижератора прекрасно знал, но, никаких мер для безопасного расхождения не предпринял.
Рефрижератор подбросило как телегу на кочке, люди в ходовой рубке попадали. Секунд через 10-15 в ходовую рубку вбежал полуодетый капитан. Не слова не говоря он схватил микрофон громкоговорящей связи и вызвал ПЭЖ. Ответил старший механик.
- Стармех! Немедленно пошли людей осмотреть корпус! – Дал команду капитан, а затем, обращаясь к старшему помощнику. - Доложите, что случилось!
Старший помощник стоял, молчал и испуганно хлопал глазами. Наконец самообладание к нему вернулось, и он доложил: «По-видимому, столкнулись с траулером»
- С каким траулером! Откуда он взялся! Вахтенный РЛС цели были?
- Была одна, я докладывал старшему помощнику, - ответил вахтенный.
- А где она сейчас!? – взвизгнул капитан.
- Сейчас её нет, она слилась с нами, - дрожащим голосом доложил вахтенный РЛС.
- Да вы в своём уме! - закричал капитан, - слилась с нами, значит утонула!
- Ходовая, стармех! – послышалось из громкоговорящей связи.
- Капитан на связи.
- Тут мои мотористы говорят, что мы на подводную лодку наехали! – сообщил старший механик. – Они на шкафуте курили, когда это произошло. Лодка скрылась под водой. А ещё они говорят, что с неё люди за борт попадали!
- Старпом! Человек за бортом! Спасательную шлюпку правого борта на воду! – Дал команды капитан.
Транспортный рефрижератор по инерции прошел ещё с полмили, развернулся, и только после этого с него была спущена спасательная шлюпка и включены прожектора для осмотра водной поверхности. Минут через 50 она в ночной темноте нашла и подобрала с поверхности воды оставшихся в живых семерых из одиннадцати плававших подводников, в том числе командира подводной лодки. Найти оставшихся четверых так и не смогли.
- Почему не отвернули? Что это было? - вопрошал, подбегая к поднятой на борт шлюпке со спасенными подводниками, капитан рефрижератора.
- Это была подводная лодка, - ответил командир подводной лодки, вдруг с пронизывающей ясностью осознав, что командир он уже бывший.
- А что теперь делать? Что делать?
- Дайте оповещение Оперативному дежурному Флота о том, что сегодня в 19 часов 37 минут Вы, протаранив, утопили подводную лодку ВМФ С-178, пусть он немедленно играет тревогу силам поисково-спасательного обеспечения.
Командир искренне надеялся, что его лодка жива, что его экипаж выйдет и из этой передряги без потерь и победителем.
21 октября 1981 года, 19.37, ПЛ С-178 3-й отсек.
Из нокаута, полученного после удара о переборку в кают-компании, ничего не понимающего в происходящем старшего помощника командира подводной лодки вывел сигнал аварийной тревоги и льющаяся откуда-то прямо на голову вода. Прошла секунда, и старпом оказался в Центральном посту. Громкоговорящая система связи «каштан» не работала. Непрерывно звонил аварийный телефон.
- Центральный, пятый, - неслось по связи, - поступление воды в пятый отсек через разошедшийся стык в верхней части переборки шестого отсека!
- Центральный, седьмой. Значительное поступление воды через деформированный переборочный люк!
- Центральный, второй. В отсеке пожар! Горит батарейный автомат и кабельные линии!
- Центральный, первый. В первом по местам аварийной тревоги, поступлений воды не обнаружено, аварийное освещение, «Каштан» не работают.
Дизеля молчали. Аварийное освещение отсутствовало. В тусклом, призрачном свете от светящихся циферблатов приборов старпом скорее ощутил, чем увидел с шумом льющийся по паёлам со стороны четвертого отсека поток воды. На глубиномере 10 метров, дифферент на корму и глубина медленно увеличивается. «Лодка тонет!» - Пронеслось в мозгу. И как реакция из груди вырвалась команда:
- Продуть цистерны главного балласта! Оба мотора полный вперед! Рули на всплытие!
Рев ворвавшегося в цистерны главного балласта сжатого воздуха оповестил, что команда исполнена, подводная лодка вздрогнула, начала сильнее задирать вверх носовую оконечность, однако глубина продолжала увеличиваться. Ход вперед дать не удалось, от замыкания в электрической цепи вырубило защитные автоматы.
- Продуть уравнительную! Продуть цистерну замещения!
И вновь рев воздуха в цистернах, а глубина уже 20.
Лодку тряхнуло взрывом. Старпом переключил тумблер аварийного телефона на четвертый отсек и лихорадочно закрутил ручку вызова: «Четвертый, Центральному!?». Однако в ответ слышно было лишь потрескивание динамика. «Четвертый, Центральному!? Шестой, Центральному!?»… Старпом понял, что в четвертом затоплена и взорвалась аккумуляторная яма. И вновь толчок. На глубиномере 30 метров. Легли на грунт, отметил краем сознания старпом, продолжая вызывать четвертый отсек.
- Их уже нет, - услышал он хриплый голос из-за спины. Рядом с ним сидел на корточках, держась рукой за грудь, начальник штаба бригады.
- Протаранил нас кто-то, в прочном корпусе наверняка дыра. Из докладов видно, что где-то в районе с четвертого отсека по шестой. Пожалуй, самим нам уже не всплыть. Ты, старпом, борьбу за живучесть лодки наладь и возглавь! Из Центрального нам идти некуда, во втором отсеке пожар, горит батарейный автомат, электрики его уже тушат. А я тут посижу немного, оклемаюсь, уж больно сердце прихватило.
А вода всё пёрла и пёрла мощным потоком из щелей между крышкой и деформированным комингсом люка ведущего в четвертый отсек, буруном из порванного трубопровода вентиляции. Ошалелые от испуга матросы застыли у люка второго отсека, даже не пытаясь бороться за живучесть. Они бы уже давно сбежали во второй, но там было ещё страшнее, там был едкий удушливый дым, там такие же как и они матросы-электрики во главе с командиром электротехнической группы отчаянно боролись с огнем, пеной сбивая пламя с горящего батарейного автомата и кабельных трасс.
- Заразы! - зарычал взбешённый старпом.
- Разобрать аварийный инструмент! Заделать течь! Будете стоять на месте, сдохнем все!
Отборный флотский мат, оплеухи и пинки вывели матросов из состояния ступора, и работа закипела. Нашлись аварийные клинья, пакля, раздвижной упор. Поступление воды из люка четвертого отсека почти устранили, однако к пробоине, находившейся в трубопроводе вентиляции, подобраться не удалось из-за сплетения трубопроводов. Вода продолжала поступать.
Из второго отсека доложили, что пожар ликвидирован.
Включив телефон на циркуляр, старпом дал команду: «Отдать носовой и кормовой спасательные буи! Включить МГС-29!».
- Механик! Что делать будем? – Окликнул он скрытого в темноте отсека командира электромеханической боевой части.
- У нас осталось только дать ВВД в отсек, тогда поступление воды если не прекратится, то уменьшится, – отозвался механик.
- А воздуха у нас хватит!?
- Осталось половина командирской группы баллонов, должно хватить, - ответил механик.
- Ну, тогда давай!
Механик, оставив матросов возиться с герметизацией трубопровода вентиляции, на ощупь нашел клапан подачи воздуха высокого давления в отсек. Открыл.
Медленно давление в третьем, втором и первом отсеках сравнялось с забортным, на этом имеемый, на лодке запас ВВД иссяк. Поступление воды в отсек уменьшилось, но не прекратилось. И никакие попытки моряков остановить его ни к чему не приводили. Поняв тщетность этого поступка, старпом объявил по телефону всем, кто был на связи, что командный пункт переносится в первый отсек и, подняв скрючившегося на пайолах от боли в сердце начальника штаба, дал команду личному составу третьего отсека перейти во второй. Взглянул на часы: они показывали 19 часов 58 минут, с момента аварии прошла двадцать одна минута.
На переборке нервно задребезжал аварийный телефон:
- Центральный, седьмому! Центральный седьмому!
- Слушает Центральный! – Выдернув трубку из гнезда прокричал старпом.
- Центральный, я седьмой! Из пятого отсека передали, что в отсеке шесть человек. Отсек топит. Вода дошла до крышек дизелей. Остановить ее поступление они не могут, воздушная подушка уходит. Запрашивают что делать?
- Передайте в пятый, продолжать борьбу с поступлением воды. Подготовить к использованию спасательное снаряжение! – Дал команду старпом.
Сказал и застонал от боли и досады. Как им спастись? Ведь путь к спасению из пятого отсека лежит либо через затопленный четвертый в третий отсек, а там, наверх, через боевую рубку. Причем открыть дверь из пятого в четвертый они не смогут из-за разности в давлении. Либо через седьмой, но шестой ведь наверняка затоплен! Из него вода поступает в седьмой!
Седьмой отрепетовал команду в пятый, и через минуту передал старпому ответ находившихся там матросов: «Спасательное снаряжение затоплено под правым дизелем. Достать не можем. Продолжаем борьбу с поступлением воды».
Старпом завыл. Ему стало больно и гнусно. Такой боли, за всю свою двадцатисемилетнюю жизнь, он не переживал ни разу. Там, в отрезанном от всех, затопленном на четыре пятых своего объёма пятом, его 18-20 летним матросам осталось 5-10 минут жизни. Его пацаны, его матросы сейчас погибнут! И он, старший помощник командира подводной лодки, сидит здесь, в Центральном Посту, не в силах ничем помочь, не в силах что-либо изменить.
Из оцепенения старпома вывел аварийный телефон. Седьмой отсек репетовал доклад из пятого: «Сидим на крышках дизелей. Аварийный телефон заливает. Прощайте, товарищи! Не поминайте …». И связь с пятым отсеком оборвалась навсегда.
В Центральном наступила жуткая, давящая тишина, нарушаемая лишь бульканьем воды, да иногда потрескиванием корпуса.
- Старпом! Войди в меридиан! - Донеслось до сознания после сильного толчка в плечо.
- Слезами горю не поможешь, а ответственности за жизнь оставшихся в живых членов экипажа подводной лодки с тебя никто не снимал!
Над старпомом возвышался начальник штаба бригады.
- Иди, пересчитай комплекты спасательного снаряжения, распиши людей на смены: кому отдыхать, кому работать. Распредели обязанности по обеспечению самостоятельного выхода на поверхность. Народ необходимо занять, чтобы в головах гнусные мысли не бродили! И вообще! Хватит хныкать, как барышня! Вперед, работать! Кто здесь старпом? Я или ты!
Старпом поднялся. «Ладно, - подумал он, - здесь в носовых отсеках я как-нибудь разберусь, а вот что делать морякам в седьмом? Надо быстрей решать, ведь и аварийный телефон может скиснуть. Это и так чудо великое, что он до сих пор работает».
- Седьмой старпому,- позвал он в микрофон.
- Седьмой на связи,- раздалось из динамика.
- Доложите обстановку в отсеке!
- Идет медленное поступление воды в отсек через систему вентиляции. Вода на 20 сантиметров не достает до нижней части комингса переборочного люка, аварийное освещение не работает.
- Доложите наличие аварийных запасов и спасательного снаряжения!
- Снаряжение есть на всех четверых и два комплекта запасных, из провизии есть тушенка и говяжьи языки, всего пять банок и шесть булок спиртового хлеба, пресной воды в бачке литра три.
- Хорошо, приготовьте спасательное снаряжение к использованию, приготовьте входной люк для самостоятельного выхода методом затопления отсека. Не забудьте растянуть тубус! Будете выходить самостоятельно. О готовности к выходу доложите. Если пропадёт связь, выходите сами по готовности.
Однако, доклада старший помощник так и не дождался. Аварийный телефон скис. Минут пятнадцать старпом крутил ручку вызова и кричал в безмолвную телефонную трубку. Но седьмой не отзывался.
Третий отсек топило интенсивно, прошел лишь час после аварии, а вода уже вплотную подобралась к комингсу переходного люка второго отсека. Старпом осмотрелся, личный состав отсека уже перешел во второй, забрав с собой все средства регенерации, спасательное снаряжение, пресную воду. Старпом сомневался. Он понимал, что оставляя третий отсек, он снижает шансы на самостоятельное спасение оставшегося экипажа, ведь именно из этого отсека можно было шлюзоваться наружу в спасательном снаряжении через боевую рубку. Однако, он понимал и другое. Он понимал, что выход из третьего отсека возможен только методом его затопления, кроме того, выходить на поверхность сейчас, равносильно самоубийству. Наверху уже стемнело, впереди ночь. В таких условиях вряд ли кто-то заметит плавающего на поверхности воды подводника, а восьми часов плавания в осенней воде вполне достаточно для смерти от переохлаждения. Дождаться утра следующих суток, не оставляя отсека, не даст поступающая вода. Кроме того, беглый осмотр показывал, что спасательного снаряжения на всех не хватит, а это значит, что нужно ждать подхода спасателей и просить подать в лодку дополнительные комплекты. Это значит надо ждать. Старпом решительно шагнул во второй отсек и задраил за собой люк. Отныне и без того весьма ограниченное жизненное пространство отсеков для 26 человек уменьшилось на треть.
21 октября 1981 года, вечер, Владивосток.
Окружающее, и даже постоянно пытавшиеся подсесть за их столик смазливые женщины и хлопцы из Азербойджана, казались лейтенанту прекрасными, забавными, но не заслуживающими внимания, ибо занят он был очень серьёзным делом. Он пытался определить вкусовые отличия коньяка молдавского от коньяка азербайджанского. В самый разгар вечера официант принёс ароматную говядину тушенную с черносливом, в зал вошёл помощник коменданта гарнизона в чине капитана в сопровождении военного патруля. По-хозяйски окинув окрестности, его взгляд остановился на лейтенанте Петровиче.
- Это он! - Сказал помощник коменданта, тыча в лейтенанта пальцем.
- Ничего себе! Отдохнул! - Успел подумать Петрович в тот короткий период времени, который потребовался офицеру патруля для того, чтобы дойти до их столика.
- Лейтенант Петрович?- Спросил начальник патруля.
- Да.- Ответил Петрович.
- Прошу следовать за мной.
Встав из-за столика и двигаясь к выходу, Петрович лихорадочно соображал: какой же канон из Устава внутренней или гарнизонной караульной службы он невзначай нарушил?
Однако помощник коменданта оказался на удивление учтивым и немногословным.
- Товарищ лейтенант! Вашей подводной лодке объявлена боевая тревога. Прошу спуститься вниз, там машина, которая доставит Вас в часть.
От слов «боевая тревога» Петрович мгновенно протрезвел, а по его спине побежали мурашки. Он знал, что если тревога боевая, то и работа предстоит серьёзная. Крикнув Серёге, что столик оплачен и что он может с ним делать всё что хочет, Петрович, прыгая через ступеньки, помчался вниз. Забыв про оставленную в гардеробе фуражку, вскочил в стоящий у тротуара комендантский УАЗик. Водитель, не спрашивая, рванул вперед.
- Какая тревога? - недоумевал Петрович. - Мы же в навигационном ремонте, мотористы все дизеля разобрали, да и у меня запас дыхательных смесей пополнять нужно?!
Между тем машина мчалась уже у «Авангарда»- есть такой стадион во Владивостоке.
- Остановись! - Скомандовал Петрович водителю. На тротуаре он заметил своего матроса водолаза-глубоководника Олега Бурду, идущего под руку со стройной девушкой. Матрос Бурда, увидев остановившийся перед ним комендантский УАЗик, сначала оторопел, а затем, схватив бескозырку в руку, бросился бежать.
«Стой! - заорал Петрович, - Бурда, стой!». Матрос Бурда остановился и стал подозрительно разглядывать вышедшего из машины лейтенанта.
- Товарищ лейтенант, это Вы?
- Да я это, я! Давай в машину.
- А я в законном увольнении, меня старшина команды отпустил! - Заявил матрос.
- Боевая тревога, Олег! Что случилось, не знаю, но необходимо немедленно на корабль, - сказал Петрович, забираясь обратно в машину.
Олег не заставил себя долго ждать. Чмокнув всё слышавшую, а оттого ошалевшую от уважения и восхищения героем-водолазом, да ещё и подводником девушку в пухлую щёчку, он быстренько запрыгнул на заднее сидение.
- Вернусь из морей, заскочу к тебе в общежитие, - прокричал он девушке через полуоткрытую дверь УАЗика. Его распирала гордость. Ну как же, ехать на комендантской машине и не на гарнизонную гауптвахту, даже не в комендатуру, а в родную часть, на родную лодку. Таким, из его годков-сослуживцев похвастаться не мог никто!
На «Луговой» Петрович вновь остановил машину, увидев мчавшегося на всех парах по тротуару в сторону «Улисса» старшего помощника командира Сергея Ивановича, который без слов вскочил внутрь, и машина помчалась дальше, без остановки проскочив КПП бригады и остановившись только на причале, у ошвартованного «Ленка».
21 октября 1981 года, вечер, ПЛ БС-486.
А на лодке кипела работа, она экстренно, прервав навигационный ремонт, готовилась к выходу в море для спасания экипажа затонувшей подводной лодки С-178.
Прибежав в свой четвертый отсек, Петрович взглянул на часы. Стрелки показывали 21 час 05 минут. Его группа и группа акванавтов, которой командовал его коллега, старший лейтенант Петр Николаевич Нюк были в полном составе. Не хватало начальника капитана 3 ранга Павлова, но он был в отпуску и проводил его в Москве. Чтобы достать его оттуда трех-четырех часов, оставшихся до выхода в море, было явно мало. Исполнять его обязанности был назначен Нюк, а на Петровича легла подготовка материальной части и водолазного снаряжения к проведению спасательных работ.
Отработанные месяцами изнурительных тренировок матросы-водолазы хорошо знали свое дело. Сказано было лишь одно: «Идем на спасание экипажа подводной лодки. Глубина выполнения работ 30 метров». И каждый занялся своим, уже давно до мелочей расписанным и знакомым делом. Однако мандраж и волнение проявлялись во всем. Да оно и понятно, ведь это было не Ученье, лодка шла на фактическое спасание экипажа аварийной подводной лодки в первый раз. А Петрович мучился дилеммой: запасы дыхательных смесей у него были укомплектованы на 60%, а это был фактор запрещающий выход в море. Вместе с тем, если сейчас заказать гелий, то до его подвоза пройдет часов шесть, еще столько же времени уйдет на перекачку и приготовление дыхательных смесей, итого 12 часов. Однако тридцатиметровая глубина позволяет проводить водолазные спуски, используя для дыхания водолазов воздух и декомпрессию спасенных подводников, если она будет без осложнений, можно проводить на воздухе. А если появятся рецидивы кессонной болезни, то имеющихся запасов на лечебную декомпрессию вполне хватит. Но ведь менее чем 70% запас дыхательных газовых смесей фактор запрещающий выход в море!
Мучаясь вышеизложенной проблемой, Петрович пошёл за советом к своему, хоть и временному, но все-таки начальнику старшему лейтенанту Нюку. Выслушав, тот пожал плечами проворчав: «Твои проблемы» и отправил к старшему помощнику. Тот, в свою очередь, повел его к командиру. И от последнего Петрович получил: «Лейтенант! Не занимайтесь (мягко переводя) фигней! Запасов достаточно! Там, внутри прочного корпуса живые люди и они не должны стать мертвыми! И меня мало волнует, чем Вы будете дышать, извлекая их оттуда! Главное, чтобы они дышали! А за безопасность водолазов Вы и так головой отвечаете! И я буду первым, кто с Вас шкуру сдерет, ежели чего не так! Вперёд в свой отсек, вместе со своим запрещающим фактором! А на затонувшую лодку пойдете первым!».
Вытянувшись в струнку и ответив «есть» Петрович побежал в свой отсек, а вдогонку ему летело: «Понабирают на флот кого-попало! Ни соображалки! Ни инициативы! По любому поводу вопросы!....На мои вопросы кто бы ответил?!»
Петрович был лейтенантом молодым и впечатлительным, однако взбучку от командира он воспринял с благодарностью, она сняла с него груз ответственности и внесла в окружающую действительность полную ясность.
Корпус лодки вздрогнул. Это мотористы запустили один из главных дизелей-генераторов для подзарядки аккумуляторной батареи. Второй главный, а так же вспомогательный дизель-генератор они лихорадочно вводили в строй после неоконченного навигационного ремонта. Застучали компрессора, пополняя запасы воздуха высокого давления. Петрович в очередной раз начал перебирать в памяти, всё ли он проверил, всё ли технические средства готовы к немедленному использованию. На долю секунды перед его мысленным взором предстал отсек затонувшей подводной лодки, где в мокрой, холодной, вонючей, удушливой, вязкой темноте находились подводники, одетые в спасательное снаряжение ИСП-60.
Спасательное снаряжение! А вдруг у них его не хватает!? Петрович знал, что у него в водолазной кладовке лежит 50 комплектов из не снижаемого запаса, но он не помнил, когда и кто проверял его исправность и готовность к работе.
- Сенчин!- Закричал Петрович.
Мичман Сергей Сенчин был старшиной команды водолазов и комплекты не снижаемого запаса ИСП-60 находились в его заведовании.
- Серёга, когда проверялось ИСП из НЗ?- Задал вопрос Петрович.
Мичман постоял, подумал, затем ответил: «Все понял. Исполняю»
Через полминуты вся водолазная группа лихорадочно вытаскивала из кладовой и раскладывала по платформам отсека спасательное снаряжение. Ещё через полчаса выяснилось, что снаряжение исправно, заряжено и готово к немедленному использованию. Десять комплектов уложили на средней платформе водолазного отсека, на случай необходимости их подачи в аварийную лодку, остальные унесли обратно в кладовку.
«Ну вот,- подумал Петрович,- теперь вроде бы готовы!». Взглянул на часы, они показывали 22 часа 55 минут.
- Командирам боевых частей, командирам водолазных групп прибыть на причал! - Раздалось из динамика корабельной связи.
Выйдя на причал, Петрович увидел командира и собравшихся вокруг офицеров .
- Можно курить, - бросил командир.
Он нервно ходил, меряя шагами ширину причала, лицо было хмурое и решительное.
Когда из подводной лодки на причал выбрался командир БЧ-5 капитан-лейтенант Серёга Козов, командир остановился и обратился к собравшимся офицерам:
-Товарищи офицеры! Я, как и вы, прекрасно знаю, что назначенная готовность к выходу для нашей подводной лодки, находящейся в навигационном ремонте составляет 18 часов. У меня, как и у вас, есть часы и, глядя на них, я вижу, что с момента объявления тревоги прошло 3 часа. Командование нас торопит, но не сильно. Однако уже три часа наши братухи находятся под водой в затонувшей подводной лодке и каждая минута нашего промедления сокращает их шансы спастись. Спастись, чтобы жить дальше. Спасательное Судно «Жигули», хоть и находится в дежурстве, но проводит отработку своих водолазов в бухте Приображения, в 22.30 оно снялось с якоря и прибудет в район работ только к утру. Рядом с аварийной лодкой сейчас находится океанский спасательный буксир «Машук», но с него толка, что с козла молока! У него одна водолазная станция и одна барокамера ПДК-2. Больше на нём нет нихрена! Если подводники из аварийной лодки сейчас начнут выходить самостоятельно, то принять их некому, и некуда! Поэтому, раз уж мы спасатели, то наша задача, хоть здохнуть, но их спасти! И пусть меня подвесят за …………..на перископе, но, я принял решение!
Выход через 20 минут. Идём на одном дизеле, работающим на оба ГЭДа, одновременно пополняя заряд батареи. Пополним на сколько успеем. Электроэнергию экономить. За час перехода мотылям ввести в строй остальные дизеля, слава Богу, что их до конца разобрать не успели. По прибытии в точку затонувшей лодки, проводим допоиск, становимся рядом на грунт и переводим их к себе в водолазный комплекс, поэтому водолазам быть в готовности. Подводными аппаратами не работаем: глубина для гарантированного присоса к комингс-площадке недостаточная. Командиру БЧ-4/РТС подготовить гидроакустическую станцию поиска и звукоподводную связь, они будут главными. Всё!
Старпом! Личному составу по местам экстренного приготовления к бою-походу. В 23 часа 20 минут снимаемся. На переходе проверим готовность водолазов и докторов.
21 октября 1981 года, ночь, С-178 7-й отсек.
В седьмом отсеке, волею судьбы, собрались четверо матросов. Старшим, по общему признанию, стал уроженец прибалтики матрос-трюмный специалист Гражулис. Матросом он был никчемным. Отслужив на лодке уже два с половиной года, он так и не смог, а может быть, по каким-то лишь ему понятным мотивам, не захотел, изучить устройство своего отсека, своего заведования. Вместе с тем, среди ребят, служащих по первому году, он стал авторитетом. Команду «отдать кормовой аварийно-спасательный буй» он ни то по незнанию, ни то по халатности игнорировал. Однако, после разговора со старпомом по аварийному телефону, по-видимому, поняв сложность в первую очередь своего положения, он построил весь свой немногочисленный личный состав и поставил задачу:
- Воду не остановить. Нужно самостоятельно выходить наверх. Давайте готовить снаряжение. Здесь каждому по комплекту и ещё два лишних.
Минут за двадцать, советуясь и подсказывая друг другу, моряки разложили на сухих местах снаряжение и оделись в гидрокомбинезоны.
- А куда выходить? Люк то закрыт!- Обратился к сотоварищам самый молодой, пару месяцев назад прибывший на лодку из учебного отряда матрос Семенов.
- А мы его сейчас откроем,- ответил Гражулис и на ощупь полез открывать кремальерный затвор люка.
Он открыл затвор довольно легко. Однако хоть сколько-нибудь приподнять люк у него не получилось.
- Что ты делаешь?- Закричал Семенов.
- Мы же ещё снаряжение не одели, а ты люк открываешь!
- Я не могу его открыть,- ответил изрядно попотевший Гражулис.
- Старпом говорил, что под водой люк вообще открыть не возможно, на него вода давит.
- И как же мы будем выходить? Старпом сказал отсек затопить и выходить наверх через люк, а как?- Спросил не унимающийся Семенов.
- Давайте выходить через торпедный аппарат, - предложил матрос Славский.
Они открыли крышки обоих торпедных аппаратов, но в них были торпеды, и как их оттуда убрать никто не знал.
Моряки приуныли.
- Сидеть нам ребята на гауптвахте. Старпом нам этого не простит, ведь команду он дал нам четкую. И главное не отмазаться никак,- грустно произнес матрос Славский, -теперь увольнения не видать как собственных ушей, а у меня такая подруга в педучилище!
- Ребята! А нам в учебке говорили, что выходить из лодки можно методом шлюзования, через боевую рубку или торпедный аппарат. А можно, методом затопления отсека - как старпом говорил, - вспомнил Семенов.
- Старпом говорил, приготовить входной люк! Значит надо одеть снаряжение, затопить отсек, чтобы давление выровнялось с забортным, и открыть его.
- А как выровнять давление? Кто-нибудь знает, как работает система затопления отсека? - Всполошился Гражулис.
- Так ведь ты же трюмный, да ещё и годок, должен знать и нас научить! - Проговорил Славский и тут же получил от Гражулиса увесистую затрещину.
- Я тебе не механик и не старшина команды! Ну-ка, шмыганул по отсеку и сам во всем разобрался! Карась! Ещё и вякать здесь будешь!
Разрядку в возникшую напряженность внёс Семенов:
- А зачем оно надо?. Кремальеру люка ты уже открыл. А вода и так поступает. Часа через четыре отсек заполнится и давление выровняется. Тогда и пойдем.
Еще через два часа в отсеке не осталось сухих мест и матросы решили одеть спасательное снаряжение полностью.
- А в аппарат включаться когда?- Спросил Гражулис.
- А как воды побольше наберется, так и включимся.- Отозвался Семенов.
Со жгутовкой комбинезонов возникли проблемы, но моряки с ними справились. Они споро надели изолирующие дыхательные аппараты ИДА-59. Через некоторое время уровень воды в отсеке достиг их пояса. Они решили включиться на дыхание в аппараты и ждать, когда давление в отсеке сровняется с забортным.
Вода прибывала медленно, очень медленно, а максимальное, что можно выжать из изолирующего дыхательного аппарата ИДА-59, это четыре часа обеспечения жизнедеятельности человека. Этого моряки, поспешив включиться в них на дыхание не учли, а смерть от кислородного голодания подкралась совсем незаметно, они просто навсегда уснули.
22 октября 1981 года, ночь, С-178 1-й отсек.
Старший помощник устал волноваться. К нему вернулось то повседневное настороженное спокойствие, которое овладевает бывалым офицером-подводником, как только он спустится в прочный корпус. Старпом думал. Он только что пересчитал имеющиеся комплекты индивидуального спасательного снаряжения ИСП-60. Их было 20. Не хватало 6 комплектов. Не было и шерстяного аварийного белья, которое должно одеваться под гидрокомбинезон спасательного снаряжения и предохраняя человека от теплопотерь придавать ему под водой дополнительную положительную плавучесть. Это означало, что шестерым морякам просто не в чем было выходить наверх, да и остальным, выходить в снаряжении без шерстяного белья тоже рискованно, из-за недостатка положительной плавучести можно не всплыть на поверхность, а это гарантированная гибель. Морально-психологическая обстановка оставляла желать лучшего. Из-за нехватки снаряжения моряки смотрели друг на друга волчьими глазами. По этому поводу уже произошла едва не дошедшая до драки перепалка. Но старпом прекратил её в самом начале, пригрозив расстрелять самых ретивых прямо здесь, в отсеке. Бачки для аварийной провизии пусты из-за недосмотра командиров отсеков, придётся поголодать. Медленно падала температура. В отсеке становилось всё холоднее и холоднее. Из тёплой одежды в наличии были десяток байковых одеял, да двенадцать матросских бушлатов.
От места катастрофы до базы было чуть более часа хода, однако прошло уже 2 часа, а поисково-спасательные силы Флота себя ни как не обнаруживали. Неужели тот, кто нас протаранил, никому об этом не доложил, сверлила голову старпома крамольная мысль. В отсеках всё более и более сгущалась тень обречённости и уныния.
Вдруг, лежавший на торпедном стеллаже акустик произнес: «Слышу шум винтов!». Через несколько секунд всем стало ясно, что над лодкой что-то действительно жужжит.
Медленно текущее время стало еще более медленным и тягучим.
Ну что же они! Неужели не заметили наших буев!? А может быть буи не вышли на поверхность!? Хотя в любом случае оперативный дежурный Флота знает, что мы прошли мыс Скрыплева. Мы ведь об этом донесение давали. Значит, будут искать! Значит, уже ищут. А может быть, не ищут? А хватятся лишь завтра, когда командир бригады обнаружит, что лодки нет у причала.
В голову старшего помощника полезли мысли, при чем каждая последующая мысль была гнуснее и тоскливей предыдущей.
И вдруг закашлял, заскрипел динамик телефона аварийно-спасательного буя:
- В лодке! Как меня слышите! Если слышите, ответьте!
Автоматически взглянув на часы, которые показывали 0 часов 30 минут, старпом приник к переговорному устройству:
- На связи старший помощник командира подводной лодки С-178, лодка на грунте, запасы воздуха высокого давления израсходованы, самостоятельно всплыть не можем.
И потом подумав:
- А с кем я говорю?
- На связи старший помощник океанского спасательного буксира «Машук». Прибыли к вам для оказания помощи. Доложите состояние людей, лодки, расположение личного состава по отсекам и наличие спасательного снаряжения.
Пока старпом докладывал обстановку в отсеках, запрашивал дополнительные комплекты спасательного снаряжения, аварийного белья, провизию и прочее, народ в отсеках оживился. Произошедшее уже не казалось столь трагичным. Ведь если пришли спасатели, значит спасут. Значит, удача не окончательно их покинула. Однако, как всегда бывает в большом коллективе, нашелся самый умный. И это был штурманский электрик. Почесывая затылок, он задумчиво произнес: «А океанские спасательные буксиры не предназначены для оказания помощи затонувшим подводным лодкам. Они больше по надводным кораблям работают». После этих слов его чуть не побили, и старпому пришлось вновь наводить порядок.
- Что разгалделись как вороны на помойке! - Прикрикнул он. - Через пару часов подойдет спасательное судно «Жигули» и спасательная подводная лодка «Ленок». Спасут, это уж будьте уверенны! Я «Ленковских» водолазов знаю, хорошие ребята! Вот только, со слов старпома с «Машука», погода наверху портится. Это плохо!
Ну, вот и хорошо, вот и ладушки, – прошептал начальник штаба бригады, медленно сползая с торпедного стеллажа. Ему было плохо. Во рту пересохло и горчило. Сердце в груди как будто сошло с ума. Оно то начинало работать в бешеном ритме, то на долго замирало. На грудь навалилась тупая давящая боль, не хватало воздуха.
«Старпом умница, ему бы командиром быть. Теперь он справится сам. А ребята с «Ленка» ему помогут, и плохая погода на верху им не помеха, рядышком на грунт лягут и в аккурат всех к себе в лодку выведут»: думал начальник штаба.
Сознание его мутилось, зрение потеряло резкость, подташнивало. И вдруг в голову пришла ясная и четкая, то ли от усталости, то ли от боли совсем обыденная и не пугающая мысль: «А ведь это конец. Конец жизненного пути. И, наверное, более хорошо, чем плохо, что смерть догнала меня именно здесь». А потом пришла мысль следующая: «Умирать здесь, это подрывать боевой дух и веру в победу у всех этих желторотиков. Каково им будет торчать здесь в ожидании помощи, да еще и рядом с моим трупом! Нет, надо что-то придумать!»
- Старпом! - Позвал он. - Пойдем, уединимся. Есть разговор.
Они уединились во втором отсеке, в каюте командира. Впрочем, каютой это назвать можно с большим натягом. Шкаф с задвигающейся дверцей, в котором места едва хватает для узенькой кровати, маленького столика и сейфа. Сели на койку.
- Старпом! Муторно мне, боюсь, помру прямо в отсеке. А это, знаешь ли, плохо для морально-психологического состояния матросов. Поэтому предлагаю выпустить меня из лодки на поверхность в компании этих, двух паникеров твоих: штурманского электрика и торпедиста. Без них тебе легче будет. А я, если выживу, значит, более точную информацию спасателям о состоянии лодки и экипажа дам. А не выживу, так ведь не в корпусе же помру, не надо будет голову ломать – что с моим трупом делать, куда его девать. И ничего не бойся, старпом. Твоей вины в произошедшем нет.
Всё! Иди к подчиненным давай команду готовить третий торпедный аппарат к шлюзованию. А то твой штурманский электрик ещё какой-нибудь фортель выкинет. И запомни! Не давай подчиненным сесть себе на голову! Командовать должен один! Все остальные - исполнять! Иначе не спасетесь.
22 октября 1981 года, ночь, ПЛ БС-486.
Между тем, небо на востоке вдруг вспыхнуло белым светом, на нем вдруг четко обозначились облака и даже пролетающий куда-то далеко самолет аэрофлота стал виден как на картинке, это заградительные боны бухты Улисс пересекли, освещая окрестности осветительными ракетами системы «Свет» водолазный морской бот «ВМ-10», а за ним, изредка проявляясь в призрачном свете пускаемых с ВМа осветительных ракет, спасательная подводная лодка «Ленок». Они шли полным ходом против волны на оказание помощи.
Водолазный морской бот проекта 535 ВМ-10 , водоизмещением 300 тонн, бросало на набегающей встречной волне из стороны в сторону, креня попеременно, то на правый борт, то на левый градусов до 16, ходовую рубку и антенну радиолокационной станции заливали брызги, холодный октябрьский ветер выдувал все тепло из-под бушлатов матросов, сказывалось ухудшение погоды. Однако, с юта, с жестким трехминутным интервалом, дико воя двигателями взлетали и взлетали в небо осветительные ракеты.
Ещё при проходе боновых ворот базы акустики БС-486 засекли пеленг и дистанцию на работающий аварийный гидроакустический сигнализатор МГС-29 затонувшей лодки. Поэтому задача поиска аварийного объекта была уже решена. Предстоял допоиск и спасание людей из прочного корпуса. Задачу эту водолазы «Ленка» многократно выполняли на различного уровня учениях. Каждый раз, когда в соответствии с планом боевой подготовки соединения, какой либо из подводных лодок бригады ставилась задача фактической отработки навыков экипажа по самостоятельному выходу из подводной лодки через торпедный аппарат с использованием спасательного снаряжения подводника, на нее прикомандировывали водолазов с «Ленка». Они шли старшими в выходящих через торпедные аппараты тройках подводников. Были тренировки, были учения. Но вот на сколько учебные задачи отличаются от боевых! Это экипажу «Ленка» теперь и предстояло доподлинно уяснить.
Все приготовления к работам в водолазном отсеке были закончены. В проходе у барокамеры высилась горка из десяти комплектов спасательного снаряжения, нескольких непромокаемых мешков с провизией, водой, медикаментами, электрическими батарейными фонарями. Все это было готово к подаче на аварийную подводную лодку. В приемно-выходных отсеках правого и левого бортов водолазного комплекса разместились в готовности к немедленному спуску под воду тройки водолазов. Рабочие и страхующие, одетые в глубоководное водолазное снаряжение СВГ-200 и обеспечивающие, без дыхательных аппаратов, так как глубина позволяла им дышать обычным воздухом. Матросы, обеспечивающие работу водолазного комплекса, нервно маялись на своих боевых постах. Командиры водолазных спусков замерли на своих командных пунктах: старший лейтенант Нюк на КП водолазного спуска правого борта, лейтенант Петрович на левом борту. Водолазный отсек поглотила томительная и напряженная тишина. Тревожная тишина ожидания начала спасательных водолазных работ.
22 октября 1981 года, 01.20, ПЛ БС-486.
Затонувшая подводная лодка давала яркую засветку на экране гидроаккустической станции поиска, поэтому необходимо было, маневрируя определиться с ее курсом, аккуратно, не зацепив аварийно-спасательные буи, выйти на тот же курс, встать рядом и параллельно ей на якорно-гайдропное устройство, после чего погрузиться и работать водолазами. Все было бы просто, но вмешался «фактор форсмажёра» в лице руководителя аварийно-спасательных работ.
- Командира на связь со старшим,- прилетело из радиорубки.
- Командир. Куда ты лезешь!? Пройди самым малым ходом курсом 39 градусов 5 кабельтовых и ложись в дрейф.
И в ответ командир «Ленка»
- Лодку вижу. Захожу на оконечность. На какую, разберусь когда определятся водолазы. Осветите прожекторами аварийно-спасательные буи!
- Какие буи! Какие, блин, прожектора! Ни хрена ты не видишь! Исполнять команду! 5 кабельтовых вперед курсом 39.
«Ленок» вышел на курс 39 градусов и пошел под дизелями самым малым ходом.
- Объект уходит из зоны видимости на правый борт, - доложили акустики.
- Лёг на курс 39. Прошу поставить мне задачу! - Запросил командир по радио.
- Задача простая. Иди в указанную точку и жди. Подготовят плавкран, будем поднимать носовую оконечность и выводить людей через торпедопогрузочный люк первого отсека. Водолазные работы будем проводить с «Машука», тебе быть готовым подстраховать.
- А седьмой отсек!? Там же наверняка есть люди! – Задал вопрос командир «Ленка».
- По поводу седьмого решим, - пришёл ответ старшего.
Отойдя на километр от «Машука» «Ленок» опустив на грунт носовой гайдроп встал в районе ожидания. «Боевая готовность №2, второй боевой смене заступить! Водолазам готовность 30 минут!»: разнесла по отсекам громкоговорящая связь.
Закончив раздевание водолазов и подготовку снаряжения к немедленному водолазному спуску, отправив водолазов спать, лейтенант Петрович и его начальник старший лейтенант Нюк поднялись на перекур в ограждение боевой рубки. Там, не сговариваясь, уже собрались почти все офицеры. Всех мучил один и тот же вопрос: «Чего ждём!?»
22 октября 1981 года, 02.20, Океанский спасательный буксир «Машук».
А в это время в ходовой рубке ОСБ «Машук» собрался весь штаб руководства спасательной операции. Там шла жёсткая полемика на тему «Что делать?!»
Руководитель спасательной операции прекрасно знал состав и задачи Тихоокеанского Флота. Он очень хорошо знал морской театр, тактику, стратегию ведения боевых морских операций. Он знал если не всё, то почти всё о вероятном противнике и его коварных замыслах. Но, по видимому, у него просто не хватило служебного времени хотя бы в первом приближении, хотя бы из простого любопытства для себя уяснить, для чего Флоту нужны Спасатели, и что такое стратегия и тактика спасательной операции.
Руководитель спасательных работ настаивал на выводе личного состава первого отсека затонувшей подводной лодки методом подъёма на поверхность её носовой оконечности. Для этой цели планировалось с рассветом установить в районе работ рейдовый полигон из четырёх комплектов рейдового оборудования. После его установки, поставить над затонувшей подводной лодкой плавкран, неподвижно закрепив его над объектом за уже выставленное рейдовое оборудование. После этого, с помощью водолазов остропить носовую оконечность и поднять её над поверхностью воды, и вывести находящихся там людей через торпедопогрузочный люк. Затем, таким же образом остропить корму лодки, поднять на поверхность и вывести всех там находящихся через входной люк седьмого отсека.
Однако, его как уже казалось повсеместно принятому решению, упорно противостояло руководство отдела Аварийно-Спасательной Службы в лице его начальника, главного инженера и главного водолазного специалиста, настаивая на немедленном введении «Ленка» в работу на седьмой отсек, с последующим его переходом к носовой оконечности затонувшей лодки для работы на первый отсек. Главной задачей при этом ставилось обеспечение самостоятельного выхода подводников из затонувшей лодки и перевода их в водолазный комплекс «Ленка» для последующей декомпрессии. То, что они предлагали, на чём настаивали, коренным образом меняло всё, уже единолично принятое Руководителем и направленное на утверждение Главкомом Решение на проведение спасательных работ. Аргументы при этом выдвигались достаточно весомые: Во первых, план-график работ показывал, что при самом удачном стечении обстоятельств, поднять носовую оконечность на поверхность удастся только к концу вторых суток, а кормовую, к концу третьих. Во вторых, удачного стечения обстоятельств не будет, так как в соответствии с прогнозом синоптиков началось ухудшение погоды, которое будет сопровождаться усилением ветра от Северо-Запада до 20 метров в секунду, а это означает, что плавкран, имеющий ограничение по ветру в 12 метров в секунду и огромную парусность, просто не сможет работать, его будет дрейфовать по ветру, вместе с рейдовым оборудованием. В третьих, затонувшая подводная лодка имеет резанную пробоину в прочном корпусе, следовательно, продольная прочность её в значительной мере снижена и, с большой вероятностью затопленные третий, четвёртый, пятый и шестой отсеки. В этом случае её ориентировочный общий поъёмный вес составляет от 600 до 700 тонн, а нагрузка на оконечность при её подъёме, соответственно 300-350 тонн. Корпус лодки, может не выдержав нагрузки сломаться при подъёме оконечности. А это крах всей спасательной операции, гибель людей и авария плавкрана.
Время неудержимо шло вперёд, погода портилась, в холодных, тёмных и сырых отсеках затонувшей подводной лодки отчаявшиеся люди взывали о помощи, суда спасательного отряда, рассредоточившись в районе и встав на якоря, в немедленной готовности ждали решения Руководителя работ. И решение было - ждать!
22 октября 1981 года, 02.40, ПЛ БС-486.
Собрав бодрствующую смену водолазов Петрович занялся подготовкой к доставке и подаче в торпедный аппарат аварийной лодки необходимого имущества. Дело это оказалось не таким простым, как казалось на первый взгляд. Среди спасателей ВМФ сложилась стойкое убеждение, закрепленное в руководящих документах о том, что имущество на аварийную ПЛ необходимо подавать в глубоководных водолазных пеналах, представляющих из себя стальной бочонок с герметично закрывающейся крышкой и рассчитанный на внешнее давление 100 метровой глубины. И это было оправданно и правильно: в случае подачи одного пенала водолазами с надводного спасательного судна на не аварийную подводную лодку. На «Ленке» такие пеналы были. Они без проблем использовались водолазами на учениях. Однако комплектовались имуществом они при нахождении спасательной лодки в надводном положении. Комплектовались, вывешивались в воде до нулевой плавучести, после чего просто крепились концом к ограждению корпуса. А уже потом, после погружения, допоиска, и установки «Ленка» рядом с подводной лодкой изображающей из себя аварийную, выходили водолазы, снимали пенал с ограждения корпуса и подавали в торпедный аппарат «аварийной» лодки. На учениях подавали, как правило, только один пенал, в который входил один комплект спасательного снаряжения. Теперь лежащему на грунте «Ленку», необходимо было передать на затонувшую подводную лодку шесть комплектов снаряжения, это шесть глубоководных пеналов, двадцать комплектов шерстяного аварийного белья, это ещё три пенала, фонари, провизию, медикаменты, это ещё три пенала. Итого двенадцать пеналов. На борту было лишь четыре. Три пустых пенала находились за бортом в выгородке легкого корпуса, один в четвертом отсеке. Лейтенант задумался. Пенал имеет габариты 920х464 миллиметра. Значит в торпедный аппарат их поместится семь штук. Он вдруг представил себе, как обессиленнй подводник тащит в тесноте и абсолютной темноте из торпедного аппарата в отсек глубоководный пенал весящий 114 килограммов, и это без учёта веса всего того, что туда будет положено. Лейтенанту стало не по себе. Он вдруг понял, что забить торпедный аппарат глубоководными пеналами с имуществом означает отрезать подводникам путь к спасению, потому, что они просто не смогут извлечь их от туда! Лейтенант встал со стула на котором сидел и обозвал себя идиотом, ему подумалось о том, что не дураки же этот пенал придумали. Он подошёл к пеналу и в сердцах его пнул. Пенал был железным и тяжёлым, но, наверное от того, что нога лейтенанта была обута во флотский ботинок с него отпала крышка. Кривясь от боли лейтенант поднял её и внимательно рассмотрел.
- Во, блин! – Пронеслось в голове, - она же на прижим работает, за счет внешнего давления герметизируется! И никакого клапана, выравнивающего давление в пенале с внешним, конструкцией не предусмотрено! Это получается, что для того, чтобы этот пенал открыть, необходимо чтобы внешнее давление было равно давлению в пенале, то-есть атмосферному! А как подводники его открывать будут, если у них в отсеке избыточное давление в тридцать метров водяного столба?! Получается, что если они из последних сил всё-таки затащат пеналы из трубы торпедного аппарата в отсек, то в отсеке с избыточным давлением просто не смогут их открыть!
Взяв крышку пенала с собой, лейтенант пошёл докладывать о своих предположениях своему начальнику старшему лейтенанту Нюку.
Нюк сначала наотрез отказался слушать эту «бредятину». Затем, убедившись в правоте лейтенанта начал соображать. Соображал он долго, кусал губы, тряс маховик клапана подачи воздуха в ПВО, скреб уже появившуюся лысину, и, наконец, изрёк оказавшуюся в последствии гениальной мысль: «Упал нам этот пенал! Будем таскать в руках»
Ничего больше говорить было не надо. Все сразу всё поняли. Спасательные гидрокомбинезоны с вставленным в них аварийным бельём зажгутовали, свернув в трубочки и по возможности выдавили из них воздух, к штуцерам обтюраторов подсоединили клапанные коробки дыхательных аппаратов, которые переключили на дыхание «в аппарат». Получившиеся свертки стянули сверху водолазными жгутами и поясными грузами довели плавучесть до нулевой. Медикаменты, электрические фонари, продукты и пресную воду упаковали в непромокаемые мешки.
В 04 часа Петрович доложил старшему лейтенанту Нюку о том, что спасательное снаряжение и имущество к подаче на аварийную подводную лодку готово. Нюк, в свою очередь, доложил об этом в Центральный, и вновь началось ожидание.
22 октября 1981 года, 07.55, Океанский спасательный буксир «Машук».
Офицеры отдела АСС в очередной раз поднялись в ходовую рубку ОСБ «Машук» для доклада руководителю работ своих настоятельных рекомендаций по изменению тактики проведения спасательных работ. Разговор получился трудным и весьма суровым. Какие аргументы при этом были приведены, история умалчивает, но в 08 часов 45 минут в радиоэфире прозвучала долгожданная команда:
«СПЛ «Ленок» произвести водолазное обследование кормовой оконечности затонувшей подводной лодки, установить связь с личным составом, находящимся в седьмом отсеке»
22 октября 1981 года, 08.45, ПЛ БС-486.
Сигнал боевой тревоги разнёс по «Ленку» долгожданную и тревожно волнующую весть – Идём на спасание! Через пять минут водолазный отсек доложил о готовности к водолазным спускам.
Лодка шла в надводном положении к месту работ. Командир угрюмо стоял рядом с вахтенным офицером на ходовом мостике. Маневрирование предстояло сложное. ОСБ «Машук» стоял в непосредственной близости с затонувшей лодкой, кроме того, наводиться на кормовую оконечность нужно было весьма осторожно, форштевень «Ленка» ни в коем случае не должен был выйти за ограждение боевой рубки затонувшей лодки. Там было место крепления кабеля носового аварийно-сигнального буя, телефон которого являлся единственной ниточкой связи подводников с поверхностью.
- Аккустики! Пеленг и дистанцию на объект! – Дал команду командир.
- С объектом контакта нет!
- Дайте пеленг и дистанцию на аварийный сигнализатор!
- Аварийный сигнализатор молчит. Объект вне зоны захвата гидролокатора. – Последовал доклад акустиков.
- На какой дистанции захватите?!
- При этой глубине места с дистанции 300 метров, - доложили акустики.
«Ленок» малым ходом двигался вперёд, дистанция между ним и затонувшей подводной лодкой медленно сокращалась. Василий Иванович соображал: «Лодка шла в базу, значит курсом на Север. Носовой буй виден, вон возле него шлюпка ЯЛ-6 болтается, от него на Северо-Запад на дистанции метров 350 лежит лодка, при таком ветре трос-кабель буя наверняка на всю свою длину размотался. Для того, чтобы на неё выйти, нужно чтобы её разглядели акустики, а для того, чтобы они её разглядели нужно чтобы её отражающая звук поверхность была максимальной, для этого нужно идти перпендикулярно её курсу, нужно выходить на курс градусов эдак 90. А для этого нужно сначала уйти немного севернее!»
- Рулевой, на курс 20, - дал он команду на руль.
Ни аварийно-спасательный буй, ни шлюпка на радаре засветку ни давали, зато «Машук» был виден отчётливо. По нему командир и решил ориентироваться. По его расчётам, и расчётам штурмана до поворота на курс 90 градусов оставалось ещё четыре минуты, но из радиорубки передали: «Командира на связь со старшим!»
С «Машука» передали: «Вам рекомендован курс 65 градусов». Командир ответил: «Вас понял». И вдруг из динамика полилось!
- Командир! Я старший! Немедленно глуши дизеля, переходи на электродвижение и ложись на курс 65!
- До поворота на курс 90 мне ещё три минуты, - доложил командир «Ленка» в ответ.
- Мои команды выполнять безприкословно! – Рявкнул динамик голосом Руководителя спасательных работ.
- Я выхожу на курс перпендикулярный курсу затонувшей лодки. Как только захвачу её гидролокатором, начну наводиться на седьмой отсек, - доложил командир «Ленка».
- Глуши дизеля и ложись на курс 65! - Неслось в ответ из динамика радиостанции.
- Штурман! Пеленг, дистанцию на объект! – Запросил командир штурманскую рубку.
- Ориентировочно, пеленг 85, дистанция 4 кабельтова, - ответил штурман.
- Рулевой, на курс 85! – Дал команду командир.
- Почему не заглушили дизеля! Почему не легли на назначенный мной курс! Доложите немедленно! – Ругался динамик радиостанции.
- Наводку на объект осуществляю в надводном положении. Дизеля заглушу перед погружением.
- Кап 2, ты что, мне перечить будешь!? Да я из тебя в пять минут кап 3 сделаю! Я тебя на тральщиках сгною! Исполнять мои команды! Всё что я от тебя слышать должен, так это есть и так точно! Погрузиться, и выполнять поиск! Как и положено подводной лодке!
Василий Иванович в сердцах плюнул в микрофон, потом обтер его об рукав кителя, нажал тангетку и доложил: «Так точно!», и акустикам «Искать объект, он где-то по курсу». Затем вызвал старшего
- Не могу я в подводном положении технический поиск проводить! Глубина мала! Цапну антенной грунт и закончится акустика!
- Мостик акустикам! Цель прямо по курсу! Дистанция полтора кабельтова, пеленг на ограждение рубки 82 градуса.
- Штурман! Место объекта на планшет! Акустики держать контакт в зоне видимости, буду выходить на кормовую оконечность! Рулевой, на курс 86 градусов! Самый малый вперёд! – Дал команды командир.
- Командир! Ты что деревянный! Я же сказал на курс 65 градусов! – Выплюнул динамик.
- Затонувшую лодку вижу! Захожу на кормовую оконечность, - доложил командир «Ленка».
- Акустики! Курсовой угол на южную оконечность контакта!
- К урсовой три градуса правого борта, - доложили акустики.
- Рулевой! На курс 89!
- Командир! Ты куда прёшь! Ты что аварийно-сигнального буя не видишь!? Вот по нему и ориентируйся! Какую хрень ты там по своей акустике увидел?! Лечь на курс 65 градусов! – Полились ценные указания по радиосвязи.
- Акустики! Дистанцию до цели!
- Дистанция один кабельтов, курсовой на южную кромку цели ноль, - доложили акустики.
- Изменения дистанции докладывать через каждые двадцать метров! - Зарычал командир на акустиков.
- Почему молчите! Почему до сих пор не изменили курс! Вы мне срываете всю спасательную операцию! Я Вас под трибунал отдам!.... – Неслось из динамика радиосвязи.
- Дистанция до цели 170 метров!
- Добро! Боцман, на приводах гайдропов стоять! Травить по команде! Механик, быть в готовности давать реверс!
Василий Иванович стоял на ходовом мостике, жуя мундштук давно погасшей беломорины широко расставив ноги и надвинув фуражку на самые глаза. Он был зол как стадо голодных собак. Виной тому был руководитель работ, постоянно выводящий из душевного равновесия своими нелепыми командами. Василий Иванович размышлял: - а что было бы, если бы я выполнил команду старшего? Лодка сейчас подходила бы к аварийно-сигнальному бую с наветренной стороны. Там бы он дал команду развернуться курсом на Север и лечь на грунт, потому что хрен знает с чего, но он считает, что затонувшая лодка лежит именно там. Но там её нет! Вон она, голуба, где лежит. А вот её аварийно-сигнальный буй я бы тогда точно оборвал!
А вообще-то за те двенадцать часов, которые они здесь фигнёй промаялись, хотя бы тральные вехи по носу и корме затонувшей лодки выставить можно бы было, вон сколько тральщиков в район по нагнали! И никто даже не чешется! Команду ждут! А команду дать некому, потому что руководитель работ, вместо того, чтобы взаимодействие разнородных сил наладить, мной командует!
- Дистанция до цели 150 метров! – Доложили акустики.
- Добро, - ответил командир.
Теперь ему предстояло подойдя на дистанцию 10 метров от кормовой оконечности затонувшей лодки, отбросить подруливающим устройством свою носовую оконечность влево до курса 50 градусов, опустить на грунт носовой якорь-гайдроп и удерживаясь на нём развернуться на курс в 0 градусов, после чего опустить кормовой гайдроп и погружаться. Манёвр не сложный, здесь главное, чтобы носовой гайдроп не пополз по грунту.
- Дистанция до цели 100 метров.
- Командир! То, что Вы сейчас творите, это сабатаж! Это называется прямое неповиновение вышестоящему руководителю и наказывается лишением свободы! – Вновь полилось из динамика радиостанции.
- Товарищ адмирал! «Ленок» выполняет маневр выхода к седьмому отсеку. Акустический контакт с целью устойчивый. После погружения водолазы обозначат кормовую оконечность затонувшей лодки буем «Ряднова», раз уж тральщики этого за 12 часов сделать не смогли. Ухожу с радиосвязи. Связь со штабом гидроакустическая, - доложил командир и облегчённо вздохнул. Всё, теперь руководитель работ пусть выбирает себе другую «жертву».
- Дистанция до цели 70 метров.
- Стоп моторы! Акустики, докладывать изменение дистанции через каждые 5 метров. Боцман! Травить носовой и кормовой гайдропы до 15 метров!
«Ленок» продолжал по инерции двигаться вперёд.
- Дистанция до цели 45 метров.
- Оба мотора самый малый назад!
- Дистанция до цели 35 метров. Слишком быстро идём вперёд.
- Оба мотора средний назад!
- Дистанция до цели 30 метров. Слишком быстро идём вперёд!
- Оба мотора полный назад!
Дизеля вышли на полные обороты. По корпусу пошла вибрация. Лодку окутал сизый дым из выхлопных газов.
- Дистанция до цели 25 метров. Дистанция медленно сокращается.
-Д истанция до цели 20 метров. Дистанция медленно сокращается.
- Дистанция до цели 15 метров. Лодка встала.
- Оба мотора стоп! Подруливающим ход влево! Рулевой! Докладывать изменение курса через каждые пять градусов!
Дизеля враз стихли. Нос «Ленка» пошёл влево.
- Цель смещается вправо, дистанция 15 метров, - доложили акустики.
- Товарищ командир! Курс 5 градусов, - доложил рулевой.
- Боцман! Оба гайдропа травить до грунта!
- Цель уходит из зоны видимости на правый борт, дистанция не определяется!
- Оба гайдропа на грунте, - пришёл доклад боцмана.
- Старпом! Погружение! Теперь работают водолазы! – Сказал командир и полез в рубочный люк.
22 октября 1981 года, 09.30, ПЛ БС-486.
Неожиданно громкая звонковая сигнализация и корабельный «каштан» оповестили отсеки, что лодка начала погружение. Стрелки манометров-глубиномеров медленно сдвинулись с мест и поползли по циферблатам, отсчитывая метры глубины. 5, 10, 15 метров. Мягкий, еле заметный толчёк оповестил о том, что лодка остановилась над донным грунтом. На манометрах-глубиномерах 20 метров.
«Встали на гайдропы. Осмотреться в отсеках», прозвучало из «Каштана». И в тот же момент на средней платформе водолазного отсека возник командир «Ленка».
«Ну что, баболазы глубоководочники, к работам готовы!?» Нарочито спокойно проворчал он. «Так точно!»: Рявкнули хором Нюк и Петрович. «Ну тогда вперед! Задача найти лодку, осмотреть ее кормовую оконечность и установить связь с людьми в седьмом отсеке. Водолазную связь и «каштан» на полную громкость, чтобы я в Центральном слышал все, что у вас здесь твориться!»
Затонувшая лодка должна была находиться где-то на носовых курсовых углах правого борта. Но где? Её необходимо было отыскать. Поэтому задачей рабочего водолаза первой тройки было выйти в корму своей подводной лодки на длину шланг-кабеля, а это 60 метров, после чего, используя шланг-кабель как радиус пройти по длине окружности им описываемой в нос лодки, в надежде встретить на своем пути затонувшую лодку.
В приемно-выходном отсеке правого борта подняли давление до забортного, выровняли уровень воды в выходной шахте, и первая пара водолазов ушла на грунт.
В течении 30 минут водолаз обошел полукруг радиусом 60 метров с правого борта и ничего не обнаружил. Доложив об этом командиру и услышав: «Смотреть левый борт.» Петрович поменяв водолазов ролями: назначив страхующего-рабочим и, соответственно, рабочего-страхующим, послал их осматривать донный грунт с левого борта. Однако затонувшей подводной лодки там тоже не оказалось. Водолазы доложили лишь о сильном юго-западном течении, затрудняющем поиск.
Командир вызвал штаб руководства по звуко-подводной связи и доложил, что водолазы затонувшей лодки не обнаружили.
Минут через пять после этого с поверхности передали: «Плохо искали. Водолазам пройти весь район повторно.»
И снова в течении часа водолазы обшарили полуокружности радиусом 60 метров с правого и с левого бортов, и опять с тем же результатом.
Командир «Ленка» петлял по Центральному Посту, меряя его шагами то вдоль, то поперек, а иногда и на искосок. Он лихорадочно думал. Маневр подхода к кормовой оконечности получился достаточно успешно. Но водолазы лодку не обнаружили!? Она должна была быть справа. Её кормовая оконечность должна была находиться на дистанции от 20 до 30 метров от водолазной ниши правого борта! Но её там нет! А где же она? Куда делась? Стоп! Водолазы докладывали о течении!? Ну конечно! Сейчас же время отлива! А значит течение, и течение из залива со скоростью 1 - 2 километра в час! Это где-то от 16 до 33 метров за минуту. Мы вышли на кормовую оконечность и встали параллельным курсом, а потом минуты 3, а то и 4 травили до грунта гайдропы! А за это время нас, по меньшей мере, снесло на юго-запад метров на 50!
- Штурман, где затонувшая лодка? - Закричал командир.
- Должна быть по правому борту! – Доложил штурман.
- Лейтенант! А течение Вы учли в своих расчётах! Или всё на обум докладываете, не удосужившись даже носа в лоцию сунуть! Быстро разобраться с приливными течениями в районе и мне доложить!
Старпом! Что делать будем? Кормовая оконечность затонувшей лодки от нас на дистанции от 50 до 100 метров на северо-восток. На гайдропах не доползём, пожалуй всплывать надо!? – Задумчиво обратился командир к своему старшему помощнику.
- Надо всплывать, сниматься с гайдропов и переходить в новую точку, ответил старпом.
- Да, на гайдропах не доползем, надо всплывать, - подвёл итог своим размышлениям командир. - Поддуть цистерну замещения. Всплываем на гайдропах под перископ!
Всплыв под перескоп и убедившись, что лодка всплывая никого на себе не поднимет, командир дал команду продуть центральную группу цистерн главного балласта, а когда команду исполнили и лодка всплыла в позиционное положение, вновь ожила радиосвязь и голосом руководителя работ начала категорически требовать немедленно пройти 50 метров вперед и влево, после чего лечь на грунт и искать затонувшую лодку.
- Центральный акустикам! Объект по пеленгу 42 градуса на дистанции 90 метров, - доложили акустики.
Командир взял микрофон радиосвязи и начал убеждать руководителя работ в том, что переходить нужно вправо, а не влево. Руководитель работ его напугал. Нет, не тем, что грозил разжаловать в капитаны 3 ранга или посадить в тюрьму, он напугал его своим «крутым» руководством. Ведь если подобные наводки продолжатся, то это на долго. А там, в прочном корпусе затонувшей подводной лодки ждут люди! На карту поставлена их жизнь!
А из динамика радиосвязи лился подробный инструктаж по дальнейшим действиям: «….Находясь в позиционном положении выберите кормовой якорь-гайдроп. После этого дайте ход под электромоторами и пройдите курсом 310 градусов 50 метров таща носовой гайдроп по грунту…»
Командир «Ленка» Василий Иванович Каплунов давно понял и принял старую флотскую истину, которая гласит: « Выслушай команду начальника. Ответь «Есть!». Поступи как считаешь нужным! Однако не забудь доложить об исполнении! Ибо за своих людей, за свой корабль и за выполнение поставленной тебе задачи отвечаешь ты! А не твоё начальство»
Вот и сейчас, командир решил в точность следовать указаниям начальника. Исполнить всё, что тот требовал, кроме курса перестановки.
- Кормовой гайдроп выбрать в клюз! – отдал он команду боцману.
Носовая оконечность «Ленка» начала вдруг медленно подниматься вверх. Дифферент на корму начал увеличиваться! Это сказывался несимметричный приём груза при нахождении лодки в позиционном положении. Кормовой якорь-гайдроп не поднимаясь с грунта подтягивал к себе кормовую оконечность лодки.
- Механик! Поддуть кормовую группу ЦГБ. Вывести дифферент в 0! – Отреагировал на изменение дифферента командир, и это было ошибкой! Нужно было продувать все цистерны главного балласта и выходить из позиционного в крейсерское положение. Только тогда у лодки хватило бы плавучести для перетаскивания носового якоря по грунту. Но, что делать!? Не ошибается лишь тот, кто ниделает ничего.
- Кормовой гайдроп в клюзе, - доложил боцман.
- Диферент 0 градусов, доложил механик.
- Оба мотора самый малый вперёд. Выходим на курс 42 градуса. Акустикам следить за контактом.
«Ленок» стоя на носовом гайдропе начал медленно выходить на курс 42 градуса, увеличивая при этом дифферент на нос.
- Курс 42 градуса, - доложил рулевой.
-Так держать! Оба мотора средний вперёд, - дал команду командир. Это и было закономерным финалом уже допущенной ошибки. Тяжёлая носовая оконечность «Ленка», удерживаемая якорем-гайдропом вдруг начала проваливаться. Диферент на нос быстро начал увеличиваться!
- Оба мотора стоп! – Отреагировал на происходящее командир, но было поздно! Носовая оконечность лодки ударилась о донный грунт, после чего начала медленно всплывать.
Протащить свой якорь по донному грунту достаточно просто для надводного корабля, имеющего огромный запас плавучести. Самое скверное, что может при этом случиться, это обрыв якоря в случае его зацепа за что-нибудь тяжёлое.
Для подводной лодки находящейся в позиционном положении эта задача не выполнима.
- Акустики! Пеленг и дистанцию на цель!
- Контакт потерян! Неисправность гидроакустической станции. – Последовал ответ из гидроакустического поста.
- Сколько нужно времени на устранение!? – Задал вопрос командир.
-Как только найду причину неисправности, доложу! – Лаконично ответил начальник радиотехнической службы.
Командир понял свою ошибку. Он сорвал со своей головы пилотку и со злостью швырнул куда-то в трюм. Затем глубоко вздохнул, и ….
- Боцман! Три метра слабины троса носовому гайдропу! Быстро!
Завыла лебёдка вытравливая назначенные метры троса.
- На клюзе 27 метров! – Доложил боцман.
- Продуть концевые группы! Выходим в крейсерское положение!
Заревел воздух в цистернах, выдавливая из них воду и тут же застучал компрессор, экстренно восполняя израсходованное, лодка всплыла в крейсерское положение.
- Штурман! Меня не волнует чем и как, но Вы сейчас мне отмеряете 90 метров курсом 42 градуса! Быстро наверх, устанавливать пеленгатор!
Акустики! Когда заработает ваше железо! Время давит!
- Товарищ командир! Гидроакустическая станция поиска не заработает! Вышла из строя приёмно-передающая антенна, расположенная в носовой гидроакустической выгородке. – Сбивающимся голосом доложил командир БЧ-4РТС.
- Так мы что! Теперь слепые! – Зарычал командир в ответ.
- Так точно! – Подтвердили акустики.
- Товарищ командир, на связь со старшим, - доложили радисты.
- Командир, что у Вас происходит? – Донёс динамик испуганный голос руководителя работ. Он прекрасно видел вдруг вздыбившуюся кормовую оконечность и блеснувшие над водой винты «Ленка».
- Исполнял Ваше приказание, пытался в позиционном положении протащить по грунту носовой гайдроп, - доложил командир. И подумав, - товарищ адмирал! Вы мне поставили задачу. Прошу! Не отвлекайте! Дайте её исполнить.
Руководитель работ ничего не ответив ушёл со связи.
- Штурман! Сосчитали сколько градусам курсового угла соответствует наше перемещение на 90 метров курсом 42 градуса!?
- Так точно! 5 градусов, 12 минут относительно «Машука»
- Хорошо! Моторы! Самый малый вперёд, - дал команду командир и приник к экрану радиолакационной станции.
- Курс 42 градуса, - доложил рулевой.
- Моторы, малый вперёд!
Лодка, двигая по грунту якорь и слегка зарываясь носом, медленно пошла вперёд. Командир и штурман не зависимо друг от друга контролировали её перемещение, один по радиолакационной станции, другой по пеленгатору.
- До точки погружения пол-градуса, - доложил штурман.
- Вижу! Ползём ещё! – ответил командир.
- Мы в точке!
- Моторы стоп! Ну, штурман! Молись, чтоб не снесло! Правый мотор, самый малый вперёд! Рулевой! Выходить на ноль! Боцман! Приготовиться травить кормовой гайдроп!
- На румбе ноль! – Доложил рулевой.
- Стоп мотор! Кормовой гайдроп травить до грунта!
Звонковая сигнализация и шум выходящего из цистерн главного балласта воздуха оповестили о погружении.
«Глубина 29 метров! Осмотреться в отсеках!»: раздалось из корабельной трансляции, и тут же в четвёртом отсеке появился командир.
- Кто командует спуском!? Почему водолазы ещё не на грунте? – Посыпались из него дежурные вопросы.
- Командир водолазного спуска лейтенант Петрович. Давление в приёмно-выходном отсеке выровнено с забортным. Водолазы в немедленной готовности. Производится открывание крышек водолазных нишь, - доложил лейтенант.
Наконец на пульте вспыхнула зелёная лампочка, сигнализирующая о том, что водолазная ниша в борту лодки открыта. О том же доложил стоящий на её приводе трюмный.
22 октября 1981 года, 11.40, ПЛ БС-486.
Вновь водолазы ушли под воду, и время в четвертом отсеке словно объявило забастовку. Казалось, что оно еле ползет, цепляясь за трубопроводы и воздушные клапаны, и никак не хочет идти так, как ему положено. Тишину отсека нарушали лишь шум дыхания водолазов, доносящийся из динамика водолазной телефонной станции, да топот командира нервно мерившего шагами среднюю платформу водолазного отсека то вдоль, то поперек. Петрович взглянул на часы. С момента начала водолазного спуска прошло пять минут, а казалось, целая вечность.
Тем временем водолаз добрался до своей исходной точки начала поиска. И начал движение по окружности описываемой длинной шланг-кабеля. И опять время в отсеке стало тягучим и медленным. И опять стрелка секундомера лениво и задумчиво, как будто презирая всех и желая насладиться нетерпением окружающих, начала медленно переваливаться с секунды на секунду неторопливо отсчитывая время пребывания водолазов на донном грунте. Лейтенант Петрович был готов съесть стальной маховик клапана подачи воздуха в ПВО, только бы время шло быстрее. Но время: явление субъективно-объективное и на уговоры поддается слабо. Ну, ежели уж очень попросить! Однако Петрович этого не знал и по этому, со смешанным чувством нетерпения, сострадания, страха, ненависти, надежды и долга, смотрел на динамик водолазной телефонной станции и ждал. Ждал, что же она скажет голосом рабочего водолаза, старшины первой статьи Белоброва Васи. Боялся! А вдруг, длины шланг-кабеля опять не хватит для того, чтобы дотянуться до затонувшей лодки!? Злился! Ну чего он там копается, почему ходит так медленно! Ждал! И дождался: «Подошел к затонувшей подводной лодке в районе кормовой оконечности. Вижу винты, вертикальные рули. Повреждений не наблюдаю»
- Поднимись на корпус, осмотри кормовой входной люк, - дал команду лейтенант.
Из динамика водолазной телефонной станции послышалось напряжённое сопение, и через минуты три водолаз доложил: «Нахожусь на кормовой комингс-площадке. Люк закрыт. Зеркало опорного фланца комингс-площадки чистое, без повреждений и посторонних предметов»
- Спустись вниз, на грунт и осмотри кормовые торпедные аппараты.
- Крышки обтекателей торпедных аппаратов закрыты, чистые. Повреждений не имеют, - доложил водолаз.
- Третий, - окликнул Петрович по связи обеспечивающего водолаза, - сейчас к тебе поднимется страхующий, передай ему ключ от кремальерного затвора и «мартышку» для открытия клапана выравнивания давления на люке, - после чего, дал команду второму (страхующего) водолазу подняться наверх, в приёмно-выходной отсек за ключами.
Через четыре минуты ключи для клапана (мартышка) и от кремальерного затвора входного люка лодки был доставлен первому водолазу.
- Поднимись на корпус и попробуй открыть входной люк, - дал команду Петрович, и стал ждать результата её выполнения.
- Кремальерный затвор открыт, - доложил первый, и поправился, - он уже был открыт до меня! Однако люк не открывается, повидимому давление в отсеке не выравнено с забортным.
- «Мартышкой» открой клапан выравнивания давления, который расположен в центре крышки люка.
Минуты три водолаз возился с клапоном, а затем доложил: «Судя по положению штока, клапан закрыт. Но он не открывается! Возможно заклинен.»
- Ты что, обессилел? Ну-ка поднатужься! – Дал команду лейтенант.
Водолаз усиленно засопел, затем ругнулся.
-Свернул шток! Клапан не открылся. Повидимому его с постройки лодки не проворачивали, и он закис, - доложил водолаз.
Петрович вопросительно посмотрел на стоящего у барокамеры командира.
- Лейтенант, выясните, что с людьми в отсеке! А я по этому поводу руководство запрошу, - дол команду командир и ушёл в Центральный.
- Сними ключ с кремальеры, после чего сильно ударь им по корпусу три раза и слушай, - дал команду водолазу лейтенант Петрович. (Сигнал три удара и у подводников, и у водолазов означает одно: «Выходи на верх»)
- Режим «тишина», слушать в отсеках! - Разнесла по «Ленку» команду командира трансляция.
- Слышу ответный стук, но очень слабо! – доложил первый водолаз.
- Водолазы акустикам, - послышалось из «каштана», - стук исходил из района первого отсека.
- Ударь по корпусу один раз, запроси самочувствие! – вновь дал команду первому водолазу лейтенант.
И вновь ответ пришёл из района первого отсека. Седьмой отсек молчал.
- Первый! – Вновь вызвал водолаза Петрович. – Запрос самочувствия ударом по корпусу через каждые три минуты! Ударил, и внимательно слушать! Может быть отзовутся.
- С поверхности сообщили, что четверо моряков из седьмого выходят методом затопления отсека, через входной люк. – Задумчиво проговорил вернувшийся в водолазный отсек командир. – И ещё, там только матросы срочной службы. Ни офицеров, ни мичманов там нет.
- Может быть, у них систему затопления отсека чем нибудь забило, вода не поступает!? – Высказал предположение лейтенант Петрович.
- В любом случае на стук отозвались бы, - заметил доктор.
- Ну, а почему не отозвались? – Вмешался в обсуждение Нюк.
- Причина, может быть одна из двух возможных, либо их там нет, либо они без сознания. – Сказал командир.
- Ну, так давайте, срежем электрокислородной резкой входной люк, и достанем их от туда! – горячась проговорил старший лейтенант Нюк.
- Сколько времени на это потребуется
- Часа четыре-пять.
- Не сможем мы этого сделать, пока давление в отсеке не выровняется с забортным, а когда оно выровняется не известно. Не известно, топят ли отсек вообще, - охладил собравшихся лейтенант, - только дырку в прочном корпусе прорежешь, сразу же водяной поток начнёт сносить и газовую подушку, и струю кислорода с электрической дуги, металл гореть не сможет. Резки не получится. Кроме того, если на нижнем комингсе люка не растянут тубус, то мы стравим всю воздушную подушку, и если они не включены на дыхание в аппараты, то они просто утонут.
- Тогда лаз в отсек нужно прорезать снизу, через цистерну главного балласта. Тогда воздушная подушка из отсека никуда не денется! – Предложил Нюк.
- А если они в дыхательные аппараты включены, но находятся без сознания, задал вопрос командир.
- В этом случае, если они вот сейчас включились в аппараты, то запас кислорода у них окончится прежде, чем мы войдем в отсек, с какой бы стороны мы не входили. ИДА-59 рассчитан не более чем на 4 часа работы. – Подвёл итог обсуждения доктор.
- Это что!? Товарищи офицеры! – Тихо и зло заговорил командир. – Получается, что мы сейчас будем ожидать, пока они там окончательно погибнут, и лишь после этого доставать, уже мёртвые тела! Да какие же мы нахрен спасатели!? Мы гробовщики!
Командир ушёл в Центральный, а в водолазном отсеке повисла жуткая тишина безысходности. Офицеры стояли, боясь взглянуть друг другу в глаза. Им было больно. Пожалуй, гораздо проще пустить себе пулю в лоб, чем испытывать эту боль. Боль, которая гораздо страшнее, чем боль физическая. Боль, от которой сходят с ума. Боль, которая понуждает забыв обо всём выть, крушить, рвать, метать. И, это наверное намного легче, чем стоять вот так, в каких нибудь двадцати метрах от находящихся в седьмом отсеке, может быть ещё живых людей и осознавая своё полное бессилие, полную невозможность их спасти сохранять трезвыми свой рассудок и самообладание.
- Первому обследовать корпус лодки в нос от кормового люка, - дал команду Петрович водолазу, а голову продолжал сверлить вопрос: «Что же делать? Как пробиться в седьмой отсек?»
- Я первый. Нахожусь на корпусе, на пять-шесть метров в нос от комингс-площадки, - доложил рабочий водолаз, - подо мной, на правом борту в корпусе огромная пробоина. Прорублен и лёгкий и прочный корпус. Размер по длине корпуса метра два с половиной…
Водолаз вдруг начал прерывисто дышать и замолчал.
- Первый! Что случилось, - запросил лейтенант. И в ответ задавленный волнением голос водолаза:
- Я первый. Нахожусь на грунте у затонувшей подводной лодки в районе её шестого отсека. Вижу пробоину. Из пробоины, по пояс, головой вперед торчит тело человека, судя по робе: матроса.
Включенная на полную громкость телефонная водолазная станция разнесла тягостную весть по всему четвертому отсеку. Моряки насупились, потупив взоры.
«Пусть принесет тело сюда, или подаст на поверхность, там где-то сверху «Жигули», «Машук», они примут» - раздались возгласы несущих вахту у действующих механизмов матросов.
«Не отвлекаться. Водолаза на входной люк!» - Раздался голос командира из «Каштана».
Команда была правильная, главная задача спасателя - спасти живых. Все остальное - потом. Поэтому, выключив где-то в своей голове выключатель жалости и сострадания, Петрович дал команду первому (рабочему) водолазу подняться на корпус к входному люку седьмого отсека, он уже дал команду подготовить лом и сейчас решил попытаться открыть люк.
- Понял тебя, первый, - отозвался Петрович, - оставь тело матроса на месте. Поднимись назад, на корпус к входному люку. Страхующий тебе принесёт лом, попытаетесь вместе приоткрыть его крышку.
Лейтенант умел считать. Он хорошо понимал, что при диаметре люка 600 миллиметров и атмосферном давлении в отсеке, столб воды давит на крышку с силой примерно в 8,5 тонн. Но, вдруг отсек уже почти заполнен, и не хватает лишь чуть-чуть!? Не хватает самой малости, чтобы давление в отсеке выровнялось с забортным. Тогда, если поднатужиться, можно открыть крышку люка и проникнуть в отсек! И если подводники одеты в снаряжение и просто потеряли сознание от кислородного голодания, то может быть удастся их спасти!
Тем временем страхующий принёс первому водолазу лом, они вместе воткнули его под обтекатель крышки люка, поднатужились… Минут пять они пытались хоть немного приподнять крышку, однако все попытки оказались тщетными. Водолазы лишь погнули и лом и обтекатель. Придавленная тридцати метровым столбом воды крышка стояла «мёртво», она даже не шевельнулась. Водолазы остановились отдышаться.
- А может быть попробовать пробраться в седьмой отсек через пробоину!? – Высказал предложение доктор.
- Товарищ командир! – Позвал старший лейтенант Нюк в микрофон «Каштана».
- Слушаю! – Раздалось в ответ.
- Прошу разрешения направить рабочего водолаза через пробоину шестого отсека к переборочному люку седьмого. Может быть, сможет открыть.
- Добро! И быстро! Я иду к вам. – Раздалось из «Каштана»
- Первый, - позвал лейтенант Петрович рабочего водолаза, - Спустись с корпуса, через пробоину пройди в шестой отсек. Продерись к переборочному люку седьмого отсека и попытайся его открыть. Тело матроса перенеси вглубь шестого отсека, чтобы не унесло течением, его заберут позже. Возьми с собой лом. Второй будет тебя страховать у пробоины. Все действия в отсеке, любая инициатива, только после моего «Добра».
- Второй! Страховать первого у пробоины. В корпус без моей команды не заходить, - передал лейтенант страхующиму водолазу, и стал с нетерпением ждать докладов первого.
В шестой отсек первый водолаз пробрался без особого труда. Кромки разрубленного корпуса лодки хоть и были острыми, но были сильно загнуты внутрь и при известной доле осторожности опасности не представляли. Тело погибшего матроса он пронёс к переборке пятого отсека, где встретил ещё два тела. Он доложил об этом командиру спуска, но услышал в ответ категоричное: «Твоя задача пробиться в седьмой отсек! Ни на что другое не отвлекаться!»
Люк в седьмой отсек оказался зажатым сошедшим с фундамента большим электрическим щитом, и как водолаз ни пытался с помощью лома отодвинуть щит в сторону, у него ничего не получилось.
- Водолазы Центральному! – Вырвалось из «Каштана» - Обозначить кормовую оконечность затонувшей лодки буем «Реднова». По исполнении поднять водолазов, водолазные ниши закрыть, доложить! Будем переходить к носовой оконечности, приказано работать на первый отсек.
Минут тридцать понадобилось, чтобы прошлюзовав буй из корпуса «Ленка» доставить его на кормовую оконечность затонувшей лодки, закрепив коренной конец троса за вертикальный руль выпустить буй на верх, после чего, убрав лишнюю слабину троса закрепить его окончательно.
Окончив работы на кормовой оконечности водолазы поднялись в приёмно-выходной отсек, водолазные ниши закрыли и «Ленок» начал всплытие на гайдропах для последующей перестановки для работы на носовую оконечность.
22 октября 1981 года, 13.00, Океанский спасательный буксир «Машук».
Старший помощник командира океанского спасательного буксира «Машук» сидел в шлюпке на месте старшины и курил. Шлюпка, ЯЛ-6, была привязана к носовому аварийно-сигнальному бую лежащей где-то на грунте аварийной подводной лодки. Её изрядно болтало. Мокрая и оттого сильно замерзшая на осеннем ветру её команда, уже давно сползла с банок и расположилась внизу на рыбинах. Рядом, в каких-то 20-и метрах стоял на якоре «Машук», там было тепло и уютно. Старший помощник исполнял обязанности связного. С «Машука» ему задавали вопросы, которые он передавал на подводную лодку по телефону аварийно-сигнального буя. Ответы, поступившие с подводной лодки, он передавал на «Машук», используя для этого электромегафон, где вахтенный офицер их старательно записывал в журнал учёта событий. Больше всего на свете старший помощник боялся порвать трос-кабель буя, эту единственную ниточку, информационно связывающую подводников с поверхностью. Всю необходимую для организации спасательных работ информацию он уже выяснил. Оставалось ждать, когда закончившая работы на кормовых отсеках спасательная подводная лодка «Ленок» наведётся для работы на первый отсек затонувшей лодки. Тогда водолазы смогут подать недостающие комплекты спасательного снаряжения и аварийного белья. Лишь после этого подводники смогут начать самостоятельный выход.
Ветер крепчал, меняя направление. «Машук», поворачиваясь по ветру вокруг точки покланки на грунт своего якоря, вплотную подошел к шлюпке, от чего её начало заливать и бить о борт.
- На «Машуке» - закричал старпом в мегафон, - подберите 40 метров якорь-цепи! Продвиньтесь вперёд! Вы же нас утопите!
- Старпом! Буй остропить! Боцманской команде поднять аварийно-сигнальный буй на борт,- разнеслась команда командира судна из судовой трансляции.
- Нельзя этого делать! Можем оборвать трос-кабель буя!- Прокричал старший помощник в мегафон.
- Приказ руководителя работ. Исполнять команду!- Разнеслось в ответ из судовой трансляции.
Старший помощник перебрался из шлюпки на борт судна и побежал разбираться в ходовую рубку, где разместился руководитель спасательных работ. А тем временем матросы боцманской команды быстро застропили буй стальным тросом, и кормовая стрела поставила его на ют судна. К телефону буя подсоединили дополнительный кабель, с тем, чтобы связь с отсеком затонувшей лодки можно было осуществлять из комфортных условий ходовой рубки. У трос-кабеля, уходящего от буя за борт, выставили вахтенного матроса, которому строго указали: следить за слабиной, и если трос-кабель будет сильно натягиваться, тут же доложить вахтенному офицеру, однако что такое слабо или сильно натянут, по видимому не объяснили.
Поднявшись в ходовую рубку старший помощник обратился к командиру, однако тот молча указал пальцем на руководителя работ.
-Товарищ адмирал, разрешите обратиться, - попытался обратился к руководителю работ старший помощник.
- Вы что здесь, самый умный? – Услышал он в ответ. - Идите вниз и организуйте качественное выполнение корабельного распорядка на своём судне! У Вас приборка сто лет не делалась! Грязью до ушей заросли!
Старший помощник ответил «Есть!», развернулся кругом и убыл из ходовой рубки.
Однако изменение направления ветра никто не отменил, и ОСБ «Машук» продолжал циркуляцию вокруг собственного якоря. «Машук» прошел над затонувшей лодкой и пошел за ветром дальше. Кабель-трос аварийно-сигнального буя затонувшей подводной лодки, закрепленный за бортовой кнехт «Машука», натянулся, подержал некоторое время судно над лодкой и лопнул под напором ветра. Таким образом, буй и небольшой кусочек трос-кабеля остались на борту «Машука», а остальной, оторвавшийся трос-кабель, лег на донный грунт. Связь с уцелевшим экипажем затонувшей подводной лодки была утеряна.
Руководитель спасательных работ, находящийся на борту «Машука», запаниковал. Мнившаяся пять минут назад дырка в кителе, в которую должна была пролезть ножка ордена, ну какого-нибудь, ну хоть за что-нибудь, испарилась, мало того, во весь рост встала проблема оправданий за обрыв трос-кабеля аварийно-сигнального буя затонувшей подводной лодки во время проведения аварийно-спасательной операции. Причем, а начальник штаба ТОФ это уже понял, по безграмотности его, руководителя спасательных работ, действий.
22 октября 1981 года, 13.10, ПЛ БС-486.
Спасательная подводная лодка всплыла на гайдропах на поверхность. Штормило. Северо-западный ветер порывами до 18 метров в секунду нагнал крутую волну. Гидролакатор не работал. Навестись на носовую оконечность можно было только по ориентирам на поверхности воды. Однако затонувшая лодка была обозначена на поверхности лишь выставленным водолазами «Ленка» буем «Ряднова», этот красный целиндрик диаметром 220, и длинной 600 миллиметров, лишь из редко можно было разглядеть в пене набегающих волн, да носовым аварийно-сигнальным буем, но при длине трос-кабеля в 350 метров, он давал весьма приблизительное местоположение носовой оконечности. Однако время шло, оно торопило, оно требовало немедленных действий. В первом отсеке затонувшей лодки люди ждали помощи.
Пройти нужно было всего 80-90 метров на Север. Но для того, чтобы их пройти, нужно было сняться с якорей! А куда после этого понесут спасательную лодку ветер и волна!?
Василий Иванович раздумывал не долго. Пару минут посидев со штурманом над планшетом обстановки он поднялся на ходовой мостик ограждения рубки.
- Вахтенный офицер! Буй «Ряднова» видите!? – Спросил он.
- Буй где-то справа 90. Но виден лишь иногда, - доложил вахтенный офицер.
- Поднимитесь к сигнальщику и вместе с ним не выпускайте буй из вида. Как только он сравняется с нашей кормовой оконечностью, доложите, - распорядился он.
- Оба мотора средний вперёд! Рулевой! На курс 320 градусов!
Лодка вздрогнула, и таща якоря-гайдропы по грунту двинулась вперёд.
-Т оварищ командир! Буя не видно! – Растерянно доложил вахтенный офицер.
- Вон он! По курсовому 160, как раз за срезом нашей кормы мелькнул, - доложил сигнальщик.
- Моторы стоп! – Дал команду командир, и уже обращаясь к сигнальщику, - точно, за срезом нашей кормы?
Василий Иванович поднялся на сигнальный мостик, и они все вместе начали осматривать волны по корме, на курсовом 160 градусов. Однако буя «Ряднова» никто из них так и не увидел.
-Ну-ка сынок! Ты вспомни хорошенько, буй ты увидел, или это рябь в глазах была? – Обратился командир к матросу-сигнальщику.
-Ну что Вы! Товарищ командир! Я наши буи в любую волну ни с чем не перепутаю! – Обиженно ответил сигнальщик.
-Ну что ж, тогда погружение!
22 октября 1981 года, 13.40, ПЛ БС-486.
Водолазы второй тройки, давно отработали своё и находились на декомпрессии. Поэтому, дабы не терять времени на переоснащение водолазных аппаратов поста правого борта и обеспечить спасенным подводникам свободный проход по всем барокамерам, Петрович распорядился поддуть ПВО левого и правого бортов, а так же шлюзовой отсек до забортного давления и работать водолазами поста левого борта с поста правого борта протянув туда шланг-кабельные линии. Командир одобрил это неординарное решение и работа началась, с одновременной подготовкой к проведению водолазного спуска поста правого борта. Водолазные спуски решено было проводить методом кратковременных погружений со 180-и минутной экспозицией на грунте, то есть под максимальным давлением. При этом, водолазы на входном люке, либо торпедных аппаратах должны были находиться постоянно сменяя друг друга. Применяя для дыхания водолазов в период декомпрессии кислород, время декомпрессии сокращалось до 150-и минут. Имеемые 24 водолаза, разделенные на 8 троек как раз перекрывали сутки
«Ленок» остановился на глубине 25 метров. «Водолазам! Искать лодку по правому борту!» : Рявкнул голосом командира «Каштан». Командир спуска старший лейтенант Нюк отдал соответствующую команду водолазам находящимся в приёмно-выходном отсеке.
Прошло двадцать минут прежде чем кроме докладов о самочувствии от водолаза поступило долгожданное: «Вижу носовую оконечность затонувшей подводной лодки, примерно в восьми метрах, подойти ближе не могу, не хватает слабины шланг-кабеля.»
После запроса, страхующий водолаз доложил о том, что курсовой угол шланг-кабеля составляет примерно 143 градуса, о чем Нюк немедленно доложил штурману, а тот , в свою очередь, зная длину шланг-кабеля, нанес истинное место затонувшей подводной лодки на поисковый планшет. Озабоченный командир, дав команду поднять водолазов на борт, покинул четвертый отсек. Спасательной подводной лодке нужно было продвинуться назад и вправо, с тем, чтобы обеспечить хорошие условия работы водолазам.
После доклада командира водолазного спуска о том, что водолазы подняты на борт и водолазные ниши в легком корпусе закрыты, завыли лебёдки гайдропов, подводная лодка вздрогнув легла на грунт и поползла под главными электродвигателями назад и вправо.
Да! Мой глубокоуважаемый читатель. Со времен второй Мировой Войны ни одна из подводных лодок на днище по грунту не ползала. Ну да что делать?! Жизнь заставит и на пузе плясать придется! Всплыть, перейти 40 метров и вновь лечь на грунт конечно можно. Но куда при этом отнесут лодку ветер и волна, сказать не сможет никто. А нынешних высокоточных средств определения места в те времена ещё не было. Поэтому водоизмещающий в подводном положении 5000 тонн «Ленок», как гужевая телега подпрыгивая на кочках, пополз по грунту назад, вперёд кормой, ведомый экипажем, ведомый волей командира. Конечно, при этом он окончательно стесал выдающуюся чуть ниже киля носовую гидроакустическую выгородку. Но это были уже издержки. Это была оправданная жертва во спасение экипажа затонувшей подводной лодки, тем более, что находящуюся там гидроакустическую антенну уже разбили.
ГЭДы стихли и по циркуляру разнеслась команда командира: «Водолазам на грунт. Затонувшую лодку найти! Старшему лейтенанту Нюк прибыть в Центральный.»
22 октября 1981 года, 14.10, ПЛ БС-486.
Командир спуска лейтенант Петрович. Водолазы вышли за борт. Страхующий остался у водолазной ниши, а рабочий, как ему и положено, пошел в корму, набирая слабину шланг-кабеля. В водолазном отсеке напряжённая тишина, лишь изредка нарушается докладами водолазов о самочувствии.
Рабочий водолаз описав полукруг длинной шланг-кабеля доложил, что лодки не обнаружил.
Командир «Ленка» мерил шагами Центральный пост.
- Штурман! Старпом! Где мы ошиблись? – Энергично говорил он, - Мы приняли, что будем двигаться по грунту на среднем ходу со скоростью 1 метр в секунду. Нам нужно было пройти 80 метров и по этому, моторы работали назад 80 секунд. Но мы, уехали хрен знает куда! Ну? Какие соображения?!
-Товарищ командир! Предлагаю всплыть и снова навестись по выставленному нами бую, - высказался штурман.
- А ты Сергей Иванович, что скажешь? – Обратился командир к старшему помощнику.
- Мы 80 секунд ползли средним ходом назад, значит теперь нужно 70 секунд ползти тем же курсом, тем же ходом, но вперёд. Переползём и посылаем водолазов. Если лодка есть, то она наша. А если опять нет, вот тогда уже, всплывать, - высказал свою рекомендацию старший помощник.
- Ну что ж, Сергей Иванович, наверное ты прав, - подвёл итог импровизированного военного совета командир, взял микрофон «Каштана». – Смотреть в отсеках, переползаем по грунту! Моторы! Средний вперёд! – отдал он команды.
22 октября 1981 года, 15.02, ПЛ БС-486.
Главные электродвигатели смолкли, «Ленок» замер на грунте.
- Спустить водолаза! – Пришла команда из Центрального. Через три минуты очередной водолаз был уже на грунте и выполнял положенные поисковые мероприятия по правому борту «Ленка». Ещё через тридцать минут прозвучал его доклад: «Нахожусь перед нашей носовой оконечностью. Впереди, с левого борта вижу какую-то тёмную массу и что-то поблескивает, может быть это винты затонувшей лодки. Дайте слабины шланг-кабеля, чтобы подойти ближе.»
- Третий! Трави шланг-кабель первому, - дал команду обеспечивающему водолазу лейтенант Петрович.
- Шланг-кабель вытравлен полностью, больше нет, - пришёл доклад третьего.
-Ну ничего себе! Куда же это мы заползли? Если она у нас впереди, да ещё и по левому борту! – Задумчиво произнёс командир. – Старший лейтенант Нюк! Спустить водолазов с левого борта! Пусть разберутся, что там за серая масса и что там поблёскивает! – Дал он команду и сел на горку подготовленного к подаче на аварийную лодку имущества.
Пока лейтенант Петрович заводил своих водолазов в приёмно-выходной отсек правого борта, из ПВО левого борта очередная тройка водолазов начала обследование. Ещё через десять минут рабочий водолаз доложил: «Нахожусь у затонувшей лодки в районе её правого винта. До самого винта дотянуться не могу, нужно метра три слабины шланг-кабеля.
- Страхующий! Куда смотрит шланг-кабель первого? – Запросил командир спуска.
- Шланг-кабель смотрит вперёд, курсовым углом градусов 5 на левый борт, - доложил страхующий.
- Так, так, так, - задумчиво произнёс командир, - значит, мы заползли к ней на левый борт. Если бы проползти ещё метров 110, то наш приёмно-выходной отсек оказался бы как раз рядом с её торпедными аппаратами, на дистанции метров 8-10. Это, в общем-то теперь, когда мы научились ползать, просто. Но делать этого нельзя! С её носовой оконечности в направлении на Юго-запад идет кабель-трос носового аварийно-сигнального буя. И если мы по её левому борту поползём, то кабель-трос наверняка оборвём, и братухи останутся совсем без связи! А без связи грустно! Нет, так поступать мы не будем!
К сожалению, Василий Иванович не знал, что кабель-трос оборвали ещё в 14 часов 10 минут. Если бы знал, всё было бы значительно проще и быстрее. Однако сообщить ему об этом руководитель спасательных работ по видимому забыл.
-Штурман! Местоположение нас и затонувшей лодки нанести планшет, будем соображать, как на её левый борт перелезть и до носовых торпедных аппаратов добраться! – Дал он команду штурману и ушёл в Центральный пост.
22 октября 1981 года, 13.40, ПЛ С-178 1-й отсек.
В первом отсеке затонувшей подводной лодки стояла холодная, влажная темнота. Даже циферблаты приборов, израсходовав ресурс нанесённого на них светонакопителя перестали светиться. От углекислого газа голова наливалась свинцом, а кровь, как будто кувалдой стучала в виски. Моряки понуро сидели где придётся, одевшись, чтобы окончательно не замёрзнуть по плечи в спасательные гидрокомбенизоны. Не было ни разговоров, ни времени, ни мыслей, ни дела, всё пространство отсека заполняли томительное, давящее ожидание, перемешанное со старательно скрываемым отчаянием.
Старший помощник сидел, прислонившись к телефону аварийно-сигнального буя. Телефон вселял надежду. Он, не давая окончательно впасть в отчаяние, постоянно напоминал морякам, что они ещё живы, что там на верху, о них помнят, о них беспокоятся, их ждут. Каждые пятнадцать-двадцать минут, старший помощник вызывал штаб руководства спасательной операции и обращался с одними и теми же словами: «Где спасательная подводная лодка?», и слышал в ответ одно и то же: «Ждите! Она наводится на ваш отсек.» Нужны были шесть комплектов ИСП-60, нужно было аварийное бельё, и всё это нужно было ждать.
В очередной раз пытаясь вызвать по телефону поверхность, старший помощник вдруг с ужасом обнаружил, что связи нет. Телефон молчал. Он молчал не смотря ни на какие ухищрения его починить.
- Нас бросили!- Резанула голову шальная мысль. – Кинули подыхать как отработанный материал!
- Нет! Не может этого быть! – Пришла следующая, более трезвая мысль. - Наверху собрался весь флот, да и не припоминается что-то, чтобы кого-нибудь в беде бросали. А молчащий телефон, это наверняка из-за шторма, пройдёт минут двадцать-тридцать и его починят.
- Ну что там, наверху? – Задал вопрос механик.
- Шторм наверху, и из-за этого связь прервалась. Думаю, минут через тридцать восстановят, - постарался как можно спокойнее и безразличнее ответить старпом.
Однако весть о потере связи с поверхностью мгновенно поменяла настрой моряков. Ожидание вдруг всем опостыло хуже смерти, каждому вдруг отчаянно захотелось уйти прочь из отсека, прочь из подводной лодки, пусть боль, пусть смерть, но прочь отсюда!
Отсек вдруг наполнился спорами, злобой и руганью. Главный вопрос был обращён к старпому, его выкрикивал почти каждый: «Сколько можно ждать!?»
Ситуацию нужно было гасить. Но как?
Старший помощник нашёл выход.
- Всем молчать! – Рявкнул он. – Да, связи с поверхностью нет! Ситуация неопределённая! Для того, чтобы её разрешить, на разведку пойдут трое. Первым командир БЧ-4/РТС, вторым штурманский электрик, замыкающим начальник штаба бригады. Названным товарищам готовить спасательное снаряжение, торпедистам подготовить к шлюзованию торпедный аппарат №3.
Напряжённость спала. У людей появилось дело. Торпедисты на ощупь готовили торпедный аппарат к шлюзованию, кто-то так же на ощупь, готовил аварийную буй-вьюшку, кто-то спасательное снаряжение.
Нельзя сказать, что в данной ситуации старший помощник поступил правильно. Наверное ему, как и всем в затонувшей лодке, нужно было ждать, ждать когда наведётся «Ленок», ждать, когда водолазы подадут наконец недостающие комплекты спасательного снаряжения и аварийного белья, и лишь после этого начинать самостоятельный выход. Однако подобные мысли, основанные на здравом смысле приходят в головы людей стоящих на палубе спасательного судна, либо в отсеке спасательной подводной лодки. В отсеке затонувшей подводной лодки здравого смысла нет. Там человеком управляет либо воля командира, либо наизусть заученная инструкция, либо паника.
Старший помощник командира подводной лодки добился главного, его подчинённые вновь стали управляемым воинским коллективом.
За работой время прошло незаметно, и вот назначенные на выход подводники доложили о своей готовности. Короткий инструктаж и командир БЧ-4, РТС пропихнув впереди себя спасательную буй-вьюшку, первым пополз по трубе торпедного аппарата, к его передней крышке. За ним матрос-штурманский электрик. Третьим начальник штаба бригады. Каждый в руке держал гаечный ключ, для докладов стуком о самочувствии и исполнении действий по выходу. Когда ноги шачальника штаба скрылись в трубе, заднюю крышку закрыли и торпедисты приступили к шлюзованию. Однако при подъеме давления из трубы торпедного аппарата раздалась серия из четырёх ударов (дробь) означающая, что кому-то плохо. Давление сбросили, открыли заднюю крышку. Оказалось, что сигнал подал начальник штаба, у него разболелось сердце. Изолирующие дыхательные аппараты на выходящих были включены, то есть пошла реакция регенеративного вещества. Старший помощник решил оставить начальника штаба в отсеке и шлюзовать двоих.
Повторно подняли давление в торпедном аппарате, заполнили его водой и открыли переднюю крышку. Дважды прозвучавший сигнал «три удара» оповестил всех, что подводники благополучно ушли на поверхность.
В 15.45 их подняла с воды спасательная шлюпка «Машука» и доставила в барокамеру для лечебной декомпрессии.
Улёгшиеся было в процессе подготовки к выходу страсти вдруг вспыхнули вновь. По видимому старший помощник, где-то упустил руководящую инициативу.
- А почему это вы на поверхность только офицеров выпускаете!? – Услышал он гнусненький вопрос из темноты отсека. – И почему, если можно выходить, мы должны здесь торчать и постепенно дохнуть?
- Вы здесь торчите вместе со мной, для того, чтобы выжить! Выходить сейчас, это сильно рисковать. Нет аварийного белья! Наверху уже стемнело, и вас просто могут не найти! – Пытался он убедить темноту, а оттуда в ответ неслись обвинения и чем дальше, тем гнусней и нелепей!
- Связи нет! Нас просто здесь всех бросили сдыхать, а Вы ещё и контролировать будете, чтобы мы гарантированно сдохли! – Неслись вопли из темноты.
Старший помощник окликнул механика, - расскажи хоть ты им, что без аварийного белья выходить на поверхность в ИСП-60 нельзя!
Однако лекция по правилам использования снаряжения в исполнении механика необходимого эффекта не произвела. Буза вызревала. Дошло до того, что кто-то из темноты начал грозить взорвать торпеду, если его прямо сейчас не выпустят на поверхность.
Старший помощник готов был удавить этих бузатёров, их было два-три человека, но попробуй, поймай их в непроглядной темноте отсека. Чувствуя его беспомощность, а стало быть, свою безнаказанность, эти несколько матросов срочной службы медленно и постепенно накалили эмоциональную ситуацию в отсеке до такого предела, после которого возникает коллективное безумие, кончающееся, как правило, гибелью всех!
-Ну и хрен с вами! – Проворчал старший помощник. - Желающим выходить на поверхность сейчас, готовить снаряжение! Торпедисты! Готовить торпедный аппарат №-4 к шлюзованию! – Отдал он команды.
Их было трое. Обыкновенных военнослужащих срочной службы, отслуживших по два с половиной года. Может быть в спокойной ситуации, они были не плохими матросами, не плохими людьми. Они так же как все их сослуживцы ждали дембеля, ждали своего возвращения домой, к родным, к знакомым. Может быть, они мечтали вернуться домой героями. Может быть, они бы ими и стали, однако в сложившейся непростой ситуации, они просто не выдержали, они вдруг решили, что достойны жизни больше, чем все остальные. Они стали опасны.
Ребята надели спасательное снаряжение, включились в него и по одному полезли в трубу торпедного аппарата. Заднюю крышку закрыли, и началось шлюзование. Вот наружную крышку открыли и в отсеке воцарила тишина. Три удара по корпусу, это значит первый вышел! Вновь три удара, значит вышел второй! Ещё три удара, означающие, что третий подводник вышел и можно закрывать переднюю крышку.
В отсеке облегчённо вздохнули, ещё трое ушли к жизни, к свету!
Однако на поверхности их никто никогда так и не увидел. Высказывались предположения, что их затянуло под винты маневрирующего «Ленка», но это не возможно, потому, что уж слишком велико расстояние. Очевидно, у них не хватило положительной плавучести, чтобы всплыть сразу. Увеличить её, открыв пальчиковые баллоны поддува полостей спасательного гидрокомбенизона, или прикрыв травяще-предохранительный клапан дыхательного мешка они, по видимому, не догадались из-за слабого знания спасательного снаряжения. Поэтому течение унесло их под водой из контролируемой спасательным отрядом зоны куда-то в Японское море.
22 октября 1981 года, 19.42, ПЛ БС-486.
Василий Иванович стоял склонившись над планшетом обстановки и напряжённо думал. Водолазы до носовых торпедных аппаратов дотянуться не смогут. Всплывать на поверхность, чтобы перейти ближе нельзя. Там волна и ветер быстро снесут лодку в сторону. Выход один, ползти! Нужно сначала подруливающим устройством отбросить носовую оконечность влево, на курс 300 градусов. Затем, секунд на 15 дав средний ход вперёд, выползти на левый борт затонувшей лодки, после чего спустить водолазов. А дальше, действовать в соответствии с информацией, которую они сообщат. «Ленку» предстояло ездить по донному грунту как автомобилю, однако командира это не смущало. Уж слишком много было поставлено на карту.
Вновь водолазы ушли на грунт. Задача та же: найти затонувшую подводную лодку. Вновь первый водолаз вышел на всю длину шланг-кабеля в корму «Ленка» и пошёл по кругу, описываемому его длинной. Вновь время потянулось вяло и медленно. И вдруг взволнованный голос рабочего водолаза: «Затонувшую лодку вижу! Подхожу к ней с левого борта в районе ограждения боевой рубки!»
Лейтенант Петрович закашлялся от радости.
- Давай к торпедным аппаратам! – Выдавил он сквозь кашель команду водолазу, и отдышавшись, - Второй! Куда смотрит шланг-кабель первого?
- Я второй, шланг-кабель первого ориентировочно 100 градусов правого борта.
- Ну слава Богу! Теперь слабины хватит! Теперь спасём! – Вырвалось у лейтенанта. Теперь нужно было подготовиться к приёму подводников к себе на борт. Лейтенант знал, что оставшиеся в живых подводники могут выйти только через «Ленок». Что в связи с продолжительным пребыванием под давлением тридцати трех метровой глубины, путь их на поверхность, путь к здоровой жизни, лежит только через водолазный комплекс «Ленка», только через прохождение декомпрессии. В противном случае декомпрессионного (кессонного) заболевания не миновать. А это либо гибель, либо вся оставшаяся жизнь на таблетках и под присмотром врача. Но подводник, одетый в ИСП-60 имеет положительную плавучесть, поэтому после выхода из трубы торпедного аппарата сила плавучести повлечет его наверх, а этого допустить нельзя. Один водолаз троих подводников в приемно-выходной отсек не доставит, как бы ни старался. Что же делать?
Интересная это штука, стрессовая ситуация! С человеческим сознанием она делает чудеса! Лейтенант Петрович как-бы раздвоился в себе самом. Один - командир, жестко контролировал процесс водолазного спуска и руководил действиями находящихся под водой водолазов и персонала обеспечивающего водолазный спуск. Другой - мыслитель, лихорадочно искал приемлемое решение, которое, не вступая в противоречие с Правилами Водолазной Службы и эксплуатационными инструкциями, обеспечило бы перевод подводников от торпедного аппарата в приемно-выходной отсек «Ленка». И решение пришло. Обыкновенная веревка, направляющий конец, натянутый между торпедным аппаратом затонувшей лодки и водолазной нишей «Ленка» позволит водолазу просто цеплять подводников имеемыми в составе снаряжения карабинами на натянутый конец, как на буйреп, а дальше, они уж сами доползут. В нише их примет страхующий водолаз и поможет войти через водолазную шахту в приемно-выходной отсек, где обеспечивающий водолаз снимет с них снаряжение и переведёт в жилой отсек водолазного комплекса, под надзор докторов для лечения и декомпрессии.
Доложив свои соображения в Центральный, и получив командирское утверждающее «давай!» Петрович приступил к исполнению задуманного.
- Нахожусь на грунте в носовой оконечности у торпедных аппаратов. Крышки обтекателей закрыты. Внешних повреждений не обнаружил. От правого торпедного аппарата наверх идёт какая-то верёвка! - Раздался доклад водолаза из динамика телефонной станции.
- Поднимись на корпус и зафиксируйся у обтекателя правого верхнего торпедного аппарата. Будем измерять расстояние от ПВО. Пока будем мерить, разберись, что это за верёвка! - Дал команду водолазу Петрович и распорядился шлюзовать в ПВО сигнальный водолазный конец для использования в качестве направляющего.
-Я первый! Верёвка, это буйреп от спасательной буй-вьюшки. Он перехлестнул буй-вьюшку, из-за чего та не всплыла, а зависла над корпусом лодки метрах в четырёх, - поступил очередной доклад от работающего водолаза.
На собравшихся в водолазном отсеке, как будто вылили ушат холодной воды. Наличие буй-вьюшки означает, что подводники начали самостоятельный выход. Начали, не ожидая доставки не хватающих комплектов спасательного снаряжения и аварийного белья! Но ведь изготовленное из верблюжьей шерсти аварийное бельё не только предохраняет от переохлаждения, оно даёт начальную положительную плавучесть! Без него подводнику будет очень трудно всплыть на поверхность!
-Водолазу немедленно обыскать грунт с обоих бортов носовой оконечности! – Дал команду командир «Ленка» и лейтенант тут же репетовал её водолазу.
Водолаз тщательно осмотрел донный грунт и ничего не обнаружив, вернулся к торпедным аппаратам. Расстояние от них до ПВО было замерено обеспечивающим в ПВО водолазом по маркировке шланг-кабеля, оно оказалось довольно значительным и составило 36 метров. В течение 15 минут направляющий был заведен и обтянут, и Петрович направил водолаза осматривать состояние «эпроновской» выгородки, торпедопогрузочного люка, входного люка первого отсека и комингс-площадки. Данные по осмотру он тут же репетовал в Центральный, где их записывал вахтенный офицер.
На осмотр носовых аварийно-спасательных устройств затонувшей подводной лодки ушло 40 минут, после чего Петрович направил водолаза вновь к носовым торпедным аппаратам с указанием ждать открытия подводниками наружной крышки для загрузки имущества. Водолаз доложил о своем прибытии в район наружных крышек обтекателей торпедных аппаратов. Петрович репетовал доклад в Центральный. И вновь время стало вязким и утомительным. Вновь началось напряженная тишина ожидания, нарушаемая лишь доносящимся из динамика звуком дыхания водолазов.
В 21 час водолаз доложил о стуках доносящихся из корпуса подводной лодки и каком-то трос-кабеле, свисавшем с правого борта затонувшей лодки. Передав доклад водолаза в Центральный, Петрович в ожидании ответа на вопрос: «Что за кабели висят на корпусе затонувшей лодки?» дал команду водолазу пройти по свисающему кабелю и установить его принадлежность. Минут через 5 водолаз доложил, что один конец кабеля свободно, то есть без натяга лежа на грунте, уходит куда-то вправо, а второй входит под легкий корпус затонувшей подводной лодки и, повидимому, является трос-кабелем её носового аварийно-сигнального буя. Не вдаваясь в анализ доклада водолаза, Петрович тут же репетовал его в Центральный пост. Ответ из Центрального он получил тут же: Кабель АСБ должен лежать на грунте ровно, а не висеть с корпуса лодки! Уяснили лейтенант! И после секундной паузы, повидимому необходимой для полного осмысления доклада: Чего!? Кабель буя оборвали!? И уже в другой адрес: Акустики! «Машук на связь!».
О чем говорил командир с руководителем спасательных работ, Петрович не знал, он передав командование водолазным спуском своему начальнику, занялся регулировкой подачи дыхательной смеси на своём водолазном аппарате, однако через небольшой промежуток времени из Центрального пришла команда, подготовить таблицы перестукивания, вернее, они называются таблицей основных условных сигналов, применяемых для связи водолазов с личным составом аварийной подводной лодки и таблицей сигналов при передаче букв перестукиванием.
Переговоры с помощью условных сигналов - вещь простая и понятная, хотя и не очень удобная для подводников, кроме того, времени занимающая достаточно много. Для того чтобы передать одно коротенькое предложение, необходимо минут 10, а то и больше. Сначала, надо буквы зашифровать в условные сигналы передаваемые стуком, затем, водолаз должен по командам командира спуска передать эти сигналы стуча по корпусу затонувшей лодки чем-нибудь металлическим. Подводники, находящиеся в отсеке затонувшей подводной лодки, должны записать передаваемые им сигналы, после чего, расшифровать. Значения букв указанные в таблице, отличаются от всем известной с детских лет «азбуки Морзе», заучивание таблицы наизусть не предусмотрено курсом боевой подготовки, поэтому для расшифровки полученных сигналов нужно, по меньшей мере, иметь освещение, бумагу, карандаш и саму таблицу.
Анализ заданных вопросов и полученных ответов показал, что водолазы и терпящие бедствие подводники говорят на разных языках. Подводники попросту дублировали стуком все сигналы передаваемые водолазом. Текущей информации по состоянию дел они не передавали. В сложившейся ситуации было решено неукоснительно следовать заранее, ещё при наличии связи через АСБ, оговоренному плану действий, по которому первоочередным мероприятием являлась подача водолазами в два этапа на аварийную лодку недостающих комплектов ИСП-60, аварийных фонарей, провизии и средств регенерации воздуха. Подводники в отсеке затонувшей лодки были предупреждены, что наверху бушует шторм, поэтому выход через торпедный аппарат разрешается производить только после получения недостающих комплектов спасательного снаряжения и только после получения разрешения с «Ленка». Выходить подводники должны были тройками с последующим переходом по ходовому концу в приемно-выходной отсек правого борта водолазного комплекса «Ленка». Рабочий водолаз должен был пристегивать их карабином к ходовому концу, а страхующий снимать с карабина и препровождать в ПВО.
23 октября 1981 года, 00.00, ПЛ БС-486.
Закончились очередные переговоры с личным составом аварийной лодки, из которых выяснилось, что подводники к приему имущества через торпедный аппарат ещё не готовы. А в 00 часов 10 минут Петрович снова заступил командовать водолазным спуском, сменив отработавшую тройку водолазов.
Время тянулось медленно. Водолазы начали замерзать. Пришлось каждые двадцать минут менять рабочего и страхующего водолазов местами. У страхующего была возможность согреться, поднявшись в осушенную водолазную шахту. У рабочего водолаза, находящегося на торпедных аппаратах, такой возможности не было.
23 октября 1981 года, 00.10, ПЛ БС-486.
Старший помощник командира «С-178» сидел на стеллаже торпеды и тяжело дыша думал. Связь с поверхностью по телефону аварийно-сигнального буя вдруг ни с того ни с сего прервалась. Аккумулятор радио-сигнального устройства, к которому механик приделал лампочку совсем сел, светить нечем. Психологическое состояние личного состава подавленное и внушает большие опасения. Теперь по корпусу лодки постоянно стучали водолазы, но о чем? Этого старший помощник выяснить не мог никак. Таблица основных условных сигналов в отсеке была. Да если бы и не было, старпом всё равно помнил её наизусть. Но водолазы явно стучали что-то другое! Они явно передавали буквенный текст, но сигналы были совсем не похожи на азбуку «Морзе»! Чтобы понять, что они передают нужно записать сигналы и расшифровать их значение по таблице передачи букв. Но для этого нужно видеть таблицу, нужен свет. А его как раз нет! Что же делать?
Во, блин! Что делать! Совсем память отшибло! Ведь первым номером идёт приём недостающего имущества!
-Торпедисты! Заполнить торпедный аппарат №3 водой! Открыть его переднюю крышку, - дал он команду.
23 октября 1981 года, 02.35, ПЛ БС-486.
Наконец-то, кроме докладов о самочувствии от водолаза пришло радостное: «Слышу журчание воды, по видимому из района торпедного аппарата №-3!»
- Центральный водолазам! – Вызвал лейтенант. – Идёт заполнение торпедного аппарата водой! По видимому подводники готовы к приёму имущества! Все оживились. Петрович вновь заполнил шахту со страхующим водолазом водой. Он решил не снимать рабочего водолаза с торпедных аппаратов. Подумав, распределил обязанности: обеспечивающий водолаз подает имущество страхующему, тот несет его рабочему водолазу, который, в свою очередь, укладывает его в торпедный аппарат. Страхующий возвращается в ПВО за новым комплектом имущества. И так до тех пор, пока имущество первой очереди не будет полностью загружено.
В отсек прибыл командир, и выяснив что будет подаваться в первую очередь, приказал развязать мешок с провизией и вложил туда записку, в которой подробно изложил план последующих мероприятий и порядок перехода подводников по ходовому концу в ПВО «Ленка».
Опасаясь забить торпедный аппарат так, что оттуда невозможно будет ничего извлечь, решено было передавать имущество на затонувшую подводную лодку в два приёма. В первую очередь шесть недостающих комплектов ИСП-60, два гидрокомбинезона СГП с вложенным в них аварийным бельём, мешок с провизией, аварийными фонарями и вложенной в него запиской. Во вторую очередь, ещё 10 комплектов ИСП-60, фонари, воду, пищу.
Имущество первой очереди загружено в торпедный аппарат №-3. Водолаз дал людям в отсеке условный сигнал на закрытие наружной крышки и начало шлюзования. Наружная крышка медленно закрылась.
Собравшиеся в водолазном отсеке «Ленка» вздохнули с облегчением. Теперь путь к спасению подводникам открыт, даже если по каким бы-то ни было причинам передача имущества второй очереди и не состоится! Теперь у них есть всё, что для этого нужно!
Водолазы очередной тройки ушли под воду и заняли свои места. Вновь началось ожидание. Ожидание, когда подводники выгрузят имущество и откроют наружную крышку торпедного аппарата для приёма следующей партии.
23 октября 1981 года, 03.03, ПЛ С-178.
В темноте отсека, слив воду из торпедного аппарата в трюм подводники приступили к его разгрузке.
- Ну вот и укомплектованы! – Подумал старший помощник. В отсеке вдруг резанул глаза яркий свет от включённого кем-то аварийного фонаря!
- Ура! Теперь со светом! – Выразил радость механик, но никто даже не улыбнулся. По прежнему было холодно. Зашкаливающий все мыслимые пределы углекислый газ туманил сознание и заставлял болеть головы. Регенеративные дыхательные устройства с очисткой атмосферы явно не справлялись. Подтравленными людьми овладело равнодушие.
Старший помощник присел на торпедный стеллаж, его, как и всех вдруг пленило равнодушие. Равнодушие к своей судьбе и к своей жизни, к тому, что было и к тому, что будет. Сидя на стеллаже, он всё глубже и глубже начал погружаться в дрёму. Однако через неё, через равнодушие, в затуманенном сознании как-то незаметно, а затем всё яснее и яснее начала проступать простая и неприятно колючая мысль: «Ни хрена себе! Офицер Флота! Ладно, сам сдыхай, если хочется, но подчинённые-то тут причём? Они должны жить!» Мысль неприятно беспокоила, будоража окутанный дурманом сна и недостатка кислорода разум, заставляла болеть голову и наконец согнала дрёму напрочь. Старпом начал думать.
Начальник штаба еле стоит на ногах, болезнь сердца его совсем доконала. При выходе методом затопления отсека, он вряд ли выдержит, стало быть, его нужно шлюзовать отдельно, - думалось старшему помощнику. - Но наверху шторм! А может он уже стих, ведь столько времени прошло!? В любом случае, чем дольше начальник штаба здесь находится, тем меньше у него шансов выжить. Ладно, этот вопрос сейчас решим, сейчас начнём шлюзовать очередную тройку, - думал старпом, - а что делать с сигналами подаваемыми водолазами, что они стучат? А хотя! А какая разница, что они стучат! Недостающее спасательное снаряжение они уже подали. Сейчас выпущу тройку, приму снаряжение, затем морально подготовлю оставшихся, одену в снаряжение, затоплю отсек и вперед на волю. Водолазы рядом, снаружи, если что, помогут.
Старпом решительно поднялся со стеллажа, назначил тройку выходящих и дал команду одевать снаряжение. Подозвал к себе матроса-трюмного, дал команду взять в руки кувалду и с точностью дублировать ударами по корпусу все сигналы, поступившие от водолазов.
Моряки одели спасательные гидрокомбенизоны, аппендиксы зажгутовали. Старпом лично проверил изолирующие дыхательные аппараты каждого. Первым в трубу торпедного аппарата пополз командир электро-технической группы, за ним надоевший уже всем штурманский электрик, замыкающим пошел начальник штаба. Заднюю крышку торпедного аппарата закрыли на кремальерный запор и начали процесс шлюзования.
23 октября 1981 года, 05.40, ПЛ БС-486.
Лейтенант Петрович взглянул на часы, - пора будить очередную тройку водолазов, - дал он команду вахтенному в отсеке. Подходил к концу третий час работы водолазов за бортом, их нужно было менять на следующих. Водолаз находящийся на торпедных аппаратах через каждые пять минут, условным сигналом по корпусу запрашивал у подводников о их готовности принять вторую партию имущества. Подводники, так же, сигналом отвечали, что готовы, но крышку торпедного аппарата почему-то не открывали. Время медленно двигалось вперёд, дело стояло. Вдруг, рабочий водолаз доложил, что слышит тихое периодическое постукивание, предположительно из района расположения третьего торпедного аппарата. При этом все наружные обтекатели неподвижны. Это сообщение озадачило Петровича.
Он знал, что при заполнении водой торпедного аппарата должно не постукивать, а булькать, должно журчать. Ведь для того, чтобы его приготовить к приему имущества нужно закрыть внутреннюю крышку, заполнить аппарат водой выровняв давление с забортным, а потом открыть наружную крышку, и всё. При этом постукивание возможно только в период открывания наружной крышки, а при заполнении должно быть бурление воды в трубопроводе и торпедном аппарате!
Петрович переспросил.
Однако водолаз упорно докладывал, что постукивание продолжается. Как будто по торпедному аппарату кто-то ползет.
Петрович доложил свои подозрения о начавшемся выходе подводников командиру. Однако командир «Ленка», только что получивший с аварийной лодки условный сигнал о готовности принимать имущество, дал указание успокоился, усилить бдительность и продолжать водолазный спуск по ранее намеченному плану.
Вот постукивание закончилось и действительно началось побулькивание.
Побулькивание закончилось, и крышка обтекателя медленно двинулась с места.
Страхующий, взяв сколько смог комплектов спасательного снаряжения, потащил его рабочему водолазу. Принес, отдал и начал возвращаться. Тем временем обтекатель и наружная крышка торпедного аппарата №3 открылись совсем и от туда появилась сначала рука, одетая в СГП, а затем и остальные части тела выходящего подводника.
- Это подводники! Они выходят! - Заорал рабочий водолаз. И его услышали не только в четвертом, водолазном отсеке, но и в Центральном.
- Брось снаряжение, принимай подводников! - Дал команду Петрович, и тут же страхующему, - возвращайся к рабочему, принимай у него подводников и сопровождай их по ходовому концу до ПВО, где передашь обеспечивающему.
Из динамика телефонной станции донесся сдавленный крик рабочего водолаза: «Они вырываются. Одного застегнул карабином к ходовому концу, а он отцепился и рвется наверх. Я его за ногу держу, чтобы не всплыл. Поймал второго! Цепляю на ходовой. Он брыкается!» Из динамика по отсеку полилось шумное и деловитое сопение, которое закончилось лязгом зубов и неразборчивой жалостливой бранью в адрес спасаемых.
- Первый! Ты где! – запросил Петрович рабочего водолаза.
- Я на грунте у лодки. Он, зараза, меня ногой, по голове! Я кажется свой язык откусил.
- Где подводники!?
- Я их упустил, но их поймал и держит страхующий. - Неразборчиво просипел водолаз.
Он сидел на грунте, у носовой оконечности аварийной лодки, пытаясь ослабить прижимные резинки обтюратора шлема. Тот подводник, которого он держал за ногу, исхитрившись, пнул его по голове второй ногой. От боли и неожиданности водолаз его выпустил и сорвавшись с корпуса упал на грунт. Но в дело вмешался вовремя подоспевший страхующий. Помня о грозящей подводнику после всплытия кессонной болезни, он в прыжке успел перехватить его.
- Я второй! Подводники у меня. Держу их за нижние брасы. Ногой держусь за ходовой. Двигаться не могу. Пришлите на помощь первого.
Положение второго (страхующего) водолаза было грустным. В каждой руке он держал, как воздушные шарики, по подводнику. Держал их за нижние брасы спасательного снаряжения, в районе спины разведя в разные стороны на сколько хватало рук. Подводники находились в горизонтальном положении, лицом вверх. Усиленно брыкали ногами, махали руками, но ни друг друга, ни водолаза достать не могли. Но и водолаз, увлекаемый вверх имеющими большую положительную плавучесть подводниками, удерживался от всплытия, едва зацепившись носком бота правой ноги за ходовой конец, натянутый между торпедными аппаратами аварийной лодки и приемно-выходным отсеком «Ленка». Двигаться он не мог. Поэтому висел, держал подводников и взывал о помощи.
Тем временем с грунта на корпус аварийной лодки поднялся первый водолаз. Оглядевшись, оценив ситуацию и доложив об увиденном командиру спуска, он сев и зажав ходовой конец между своих ног, крепко обняв и удерживая одной рукой ногу страхующего и подтягиваясь второй, медленно двинулся по ходовому концу вниз к ПВО. В этом ему помогал обеспечивающий водолаз, подтягивая за шланг-кабель.
Медленно и постепенно вся эта «гимнастическая пирамида» добралась до «Ленка». И здесь случилось непредвиденное. Подплыв в виде воздушных шариков к корпусу спасательной подводной лодки, казалось уже все понявшие и смирившиеся со своей участью спасаемые подводники, вместо того, чтобы зайти в открытую водолазную нишу, а из неё через водолазную шахту в ПВО где их ждали доктора и радушие экипажа, цепляясь руками за шпигаты лёгкого корпуса и усиленно пиная ногами водолаза рванули вверх. Долго выдерживать удары ногами по голове водолаз не смог и разжал пальцы своих рук удерживавших нижние брасы. Освободившиеся подводники с крейсерской скоростью 1 метр в секунду, помчались вверх, навстречу ждущим их неприятностям.
После доклада водолазов о случившемся, в водолазном отсеке наступила унылая тишина. Командир «Ленка», доселе тихо и незаметно стоявший за барокамерой и наблюдавший происходящее на водолазных постах, устало сел на кучу приготовленного на всякий случай про запас спасательного имущества. Он знал, что всплывших подводников из воды выловят и погибнуть не дадут. Получив доклад командира водолазного спуска, он тут же вышел на связь со стоящим сверху ОСБ «Машук» и в категорической форме проинструктировал и командира «Машука» и прочих больших начальников, которые в это время там находились о порядке подбора с поверхности воды всплывших подводников и порядке проведения лечебной декомпрессии. Он это сделал так, на всякий случай, чтобы подстраховать спасаемых и нагнать «холода» на командира «Машука». И лишь теперь, после всего случившегося осознал, насколько мудро он поступил. Ведь подводники вышли безо всякого предупреждения. Собирались подавать спасательное снаряжение, а пришлось вылавливать подводников. И не вина его водолазов, что не смогли довести подводников до ПВО.
Но почему же подводники так агрессивны, думал он. Неужели желание и возможность всплыть на верх, туда, где воздух и голубое небо, затмевают у людей сидящих в отсеке затонувшей подводной лодки здравый смысл, затмевает рассудок? А может, это нерадивые матросы в самовольную отлучку рванули!?
Однако, будучи человеком эмоциональным Василий Иванович не мог вот так просто, без «оформления воспитательного момента», уйти из водолазного отсека. Он встал с кучи имущества, снял с головы пилотку, и с силой швырнув ее на палубу, с презрением в голосе заговорил: «Ну что папуасы бестолковые, клизмы десяти ведерные, водомуты доморощенные! Промухали подводников! Морды отъели - в шлем трехболтовки не лезут! А двоих хилых, изможденных, замученных братух к себе в лодку затащить не смогли! Позорники! Видеть вас не хочу!» После чего, грустно опустив голову, развернулся и полез по вертикальному трапу на выход из отсека.
Всем стало стыдно. Матросы-водолазы подобрали брошенную пилотку и отнесли старпому. Повторно попадаться на глаза командиру никто не решился.
23 октября 1981 года, 06.10, ПЛ БС-486.
Нужно было в процессе смены водолазов собрать и загрузить в торпедный аппарат разбросанное по донному грунту снаряжение и имущество, предназначавшееся для подачи в аварийную лодку. На счастье, наружная крышка торпедного аппарата оказалась открытой и водолазы без промедления приступили к его загрузке. На всякий случай загрузили не 4, а 7 дополнительных комплектов спасательного снаряжения, фонари, провизию, медикаменты. Уложили в трубе торпедного аппарата так, чтобы подводникам удобно было вынимать. Проверили чистоту комингса трубы торпедного аппарата и наружной крышки, и сигналом из шести ударов по корпусу оповестили подводников, о том, что торпедный аппарат загружен. В 06 часов 40 минут получили ответный сигнал и стали ждать закрытия крышки. Однако проходили минуты, десятки минут, часы, а крышку всё не закрывали.
В 09 часов 10 минут, сменив в соответствии с графиком водолазов, Петрович, передал командование водолазным спуском старшему лейтенанту Нюку. Обстановка была тревожно-спокойная. Рабочий водолаз сидел на корпусе аварийной подводной лодки и ждал закрытия торпедного аппарата, страхующий, чтобы размяться и не замерзнуть, бродил по донному грунту у ПВО. В атмосфере водолазного отсека как будто повис вопрос: «Ну почему они не забирают из торпедного аппарата имущество, почему не выходят?»
Передав командование водолазным спуском лейтенант Петрович направился на верхнюю платформу отсека в каюту старшин команд с намерением вздремнуть сколько получится. Он не спал уже более двух суток и от этого где-то внутри организма чувствовал дискомфорт и усталость. Однако поспать не удалось. Только присел на койку, из динамика «каштана» донеслось: «Командиру водолазной группы прибыть в Центральный!»
«А теперь ответьте мне товарищ лейтенант, почему они не забирают из торпедного аппарата поданное имущество? Почему они даже наружную крышку аппарата не закрывают? Ведь на запросы отвечают, значит живы. Ведь доложили, что по средствам регенерации протянут еще более суток! Провизия у них есть, теперь и спасательным снаряжением они полностью укомплектованы. У них даже спирт есть!»
Петрович стоял перед командиром и хлопал глазами. Ему нечего было ответить. Хотя последняя фраза командира и натолкнула его на определенные предположения. Но озвучил их старпом.
- Василий Иванович, Вы там что-то про спирт говорили!
- Да, ну! Не может быть! Хотя!? Я бы в такой ситуации граммов 150 бы принял. И подчиненным налил бы, для разрядки напряженности.
А ведь ты, Сергей Иванович пожалуй прав! И нечего нам тут от нетерпения подпрыгивать. Надо ждать. Подготовиться и ждать!
А Вы, товарищ лейтенант, готовы? Кому там из Ваших подчиненных подводники по голове настучали? А ведь это их только двое вышло! А что будет, когда они все сразу пойдут?! Сможете!? Вы сможете, имея двух водолазов хотя бы половину из них к себе в ПВО затащить? Сможете?
Этот вопрос уже давно не давал покоя Петровичу. И, как оказалось, командир думал о том же.
Организация проведения водолазных работ с борта «Ленка» была четко расписана, наизусть заучена и понята. Она устанавливала поочередное проведение водолазных спусков из приемно-выходных отсеков правого и левого бортов. Работать одновременно двумя тройками запрещалось. Единственный случай, когда это разрешалось, это при оказании помощи рабочему и страхующему водолазам одной из троек. Изучая организацию Петрович недоумевал: «Это во что же нужно вляпаться одновременно и рабочему и страхующему водолазам первой тройки, чтобы к ним на выручку посылать вторую тройку?»
Однако, два водолаза не смогли затащить в отсек двух подводников. И это факт. Безусловно, факторы неожиданного сопротивления со стороны подводников и нежелания применения грубой физической силы со стороны водолазов, по отношению к спасаемым, имеют место быть. Это может исправить обыкновенный целенаправленный инструктаж. Ну а если подводники действительно пойдут на выход методом затопления отсека. Заполнят отсек водой до воздушной подушки, разблокируют крышки торпедного аппарата, откроют их обе и пойдут один за другим.
В этом случае, чтобы гарантированно затащить их в ПВО, нужно по одному водолазу на каждого выходящего подводника. А где ж их взять столько!? Вот и получается, что в этом случае, нужно работать одновременно двумя тройками. И этого ещё мало будет!
Но при рассмотрении вопроса с другой стороны получается: четыре водолаза, за ними тянутся четыре шланг-кабеля. И если в пылу работы с подводниками все эти шланг-кабели перепутаются, то получится одна большая гроздь, но не винограда, а водолазов в перемешку с подводниками. Тогда чрезвычайных происшествий не избежать, тогда все они могут погибнуть.
А что же делать? Как подводников спасать?
Хотя, глубина небольшая, на дыхание водолазам подаем воздух. Поэтому для распутывания шланг-кабелей, в случае необходимости, можно поставить в нише водолаза в акваланге, даже двух. Но такие действия в эксплуатационных инструкциях не описаны и Правилами водолазной службы не предусмотрены. А значит так делать нельзя! И опять вопрос, а как можно?
Но иного пути нет! А может быть, я его просто не вижу.
Эти рассуждения вихрем пронеслись в голове Петровича.
- Не сможем, - ответил командиру лейтенант Петрович и потупил взор.
-А что нужно делать, чтобы смогли? - Задал вопрос командир.
-Товарищ командир! По этому вопросу мне необходимо посоветоваться с моим начальником, старшим лейтенантом Нюком, - ответил Петрович.
- Не шустрите лейтенант! Мнение старшего лейтенанта Нюка я знаю. Он мне столько наговорил, что я до сих пор обтекаю!. Сейчас меня интересует Ваше мнение!
Собравшись с духом, Петрович запинаясь, но достаточно связно изложил свои мысли по этому вопросу.
Командир выслушал, поправил на своей голове пилотку и сказал, обращаясь к старшему помощнику: «Ты слышал? Сергей Иванович! А ведь лейтенант дело говорит!», и уже обращаясь к лейтенанту: «Ну, пошли в водолазный отсек. Вы мне пальцем всё покажете и ещё раз, подробно, всё, что здесь наговорили, расскажите. А мы уж разберемся, дурь это, или дело стоящее».
В четвертом отсеке было тихо. Лишь из динамика водолазной телефонной станции доносился звук мерного дыхания находящихся за бортом водолазов, да часы, закреплённые на барокамере, громко отстукивали секунды водолазного спуска.
- Ну, лейтенант докладывайте!? - Рявкнул командир. От этого возгласа дрема, царившая в отсеке, мгновенно испарилась. В кислородной выгородке застучал кислородный насос, внизу зазвенели гаечными ключами трюмные, а лейтенант начал свой доклад, получивший в последствии признание не только командира, но и старшего лейтенанта Нюка.
Командир утвердил предложение об одновременной работе двумя тройками, однако страхующего водолаза решено не выпускать за борт, а держать приемно-выходном отсеке правого борта в двухминутной готовности к спуску под воду и не в автономном акваланге, а в водолазном снаряжении с подачей воздуха из лодки. Просчитав, на сколько это возможно, дальнейшие действия подводников, Василий Иванович дал команду: временем начала ввода в работу второй тройки водолазов и дополнительного страхующего считать время начала закрытия крышки торпедного аппарата спасаемыми подводниками. Немедленная готовность к работе, через 5 минут после означенного времени.
В 12 часов 10 минут, лейтенант Петрович, окончив подготовку линии подачи воздуха и телефонной связи с дополнительным страхующим водолазом, заступил на вахту командира водолазного спуска. И вновь время потянулось медленно и постепенно. В 12 часов 30 минут, водолазы предыдущей тройки вышли из барокамеры, окончив декомпрессию, и отправились спать по кубрикам. И вновь тишина. От желания уснуть спасал большой пятилитровый алюминиевый чайник с крепким, сладким кофе. Дабы хоть чем ни-буть занять рабочего водолаза, Петрович дал ему команду зачищать ножом от краски и ржавчины пятна на легком корпусе затонувшей лодки вблизи крышки торпедного аппарата, для подсоединения обратного кабеля подводной электрокислородной резки. И хоть занятие это было ненужным и бесполезным с точки зрения спасательных работ, все же оно не давало водолазу на корпусе ни уснуть, ни замерзнуть. В 14 часов 50 минут обстановка на водолазных постах оживилась, начала подготовку к спуску очередная тройка водолазов. В 15 часа 10 минут, отработавшая тройка водолазов сменилась и ушла на декомпрессию. И вновь рабочий водолаз начал чистить ножом легкий корпус затонувшей подводной лодки, страхующий водолаз жаловался на жизнь, стоя у водолазной ниши, водолаз обеспечивающий, нахально дремать в приемно-выходном отсеке, периодически стукаясь носом о зажатые в руках шланг-кабели рабочего и страхующего водолазов.
В 16 часов на среднюю платформу водолазного отсека прибыл командир. Выслушав доклад командира водолазного спуска лейтенанта Петровича по ходу выполнения работ, он молча осмотрел лица командира спуска и водолазного врача, проворчал: «Ну, блин! Мы так дослужимся!» и вызвал по «Каштану» старшего помощника находившегося в Центральном.
- Сергей Иванович! Пришли-ка в водолазный отсек начмеда. И пусть он ту фигню захватит, для бессонницы которая, ну, которой он нас с тобой кормил. А то у водолазов глаза красные, как у мартышек задницы! Сейчас упадут и уснут! Как я их потом будить буду!
- Василий Иванович! Я начмеда пятнадцать минут назад спать отправил.
- Ну ладно, пусть спит, - ответил командир и озабоченно посмотрел на вахтенного водолазного врача.
- Вы все поняли? Товарищ старший лейтенант медицинской службы!?
- Так точно! - Ответил доктор.
- Ну тогда вперед! Здесь командир спуска за Вас декомпрессией покомандует.
И уже вслед убегающему доктору:
- Эту фигню из группы «А» Вам с лейтенантом Петровичем, а вахтенным матросам по пригоршне витаминов! И быстрее! Доктор!»
Доктор вернулся через пять минут, принеся две большие белые таблетки и банку драже аскорбиновой кислоты.
Надо отдать должное чудесам медицины. Минут через 15 после того как таблетка была проглочена и запита холодным кофе, Петрович ощутил существенный прилив сил. Спать уже не хотелось, мысли перестали путаться, а спина ныть. И хотя подводники находящиеся в корпусе затонувшей подводной лодки, так и не закрыли наружную крышку наполненного спасательным имуществом торпедного аппарата, всё вокруг перестало казаться тревожным и пугающим.
Без четверти семнадцать новая тройка прибыла на среднюю платформу и приступила к подготовке к спуску водолазного снаряжения, а в семнадцать прибыл не выспавшийся и от того обиженный на весь свет старший лейтенант Нюк. В 17 часов 10 минут водолазы находившиеся под водой сменились и пошли на декомпрессию. Петрович тоже сменился с вахты командира водолазного спуска и с пол-часа полазив по системам водолазного комплекса, проверяя исправность своего заведования, отправился в свою каюту с мыслью поспать часа четыре. Однако, мысль эта оказалась неисполнимой. Хитрая докторская таблетка для бессонницы добросовестно исполняла своё предназначение и отгоняла сон напрочь. Немного поворочавшись на койке и поняв тщетность своих попыток уснуть, Петрович отправился на камбуз, не без оснований надеясь найти там чего-нибудь поесть. Ещё сутки назад командир распорядился в целях экономии электроэнергии снять питание с камбуза. Теперь горячим подавались только чай и кофе. Моряки питались консервами. Ужин должен был наступить в 18 часов 30 минут, а есть хотелось так, как будто обеда не было совсем.
Ах, камбуз! Самое уютное и душистое место на корабле! Недаром в незапамятные времена появилась самая мудрая из флотских поговорок: «Держись дальше от начальства и ближе к камбузу!»
Быстро съев банку тушёнки, и не ощутив после этого никакой умиротворённости, лейтенант выпросил у дежурного кока половину батона и приступил к изготовлению себе тюхи.
Тюха это не просто так! Тюха, это завтрак моряка-подводника, который не грех съесть и в ужин. Тюха, это когда на половину батона, на плоскую его сторону, намазывается толстым слоем сливочное масло, на масло приклеивается толстый ломоть сыра, а в мякише батона, со стороны надреза, прорезается большая выемка, куда заливается сгущенка (молоко сгущенное с сахаром), или мёд. После чего получившееся изделие съедается запиваемое чаем или кофе. Главное здесь, не испачкаться сгущенкой. А десерт получается весьма вкусный и питательный.
Однако насладиться ужином Петровичу не дали, срочно вызвали в водолазный отсек.
Находящийся у открытого торпедного аппарата №-3, в котором находилось загруженное туда спасательное имущество, водолаз доложил о доносящемся из корпуса лодки шуме льющейся воды и позвякивании, скорее всего гаечных ключей. Обеспокоенный командир «Ленка» примчался в водолазный отсек, он, как и все не понимал ситуации. С 10 часов утра подводники на все запросы водолазов стуком отвечают тремя ударами по корпусу. Этот сигнал означает «Выходим на поверхность. Принимайте.» Однако при этом, крышка торпедного аппарата оставалась открытой. Шумов, характерных для подготовки другого торпедного аппарата к шлюзованию водолаз не слышал. Время неумолимо шло вперёд, а подводники чего-то ждали. Кроме того, «Ленку» уже давно нужно было всплыть на поверхность для подзарядки своих аккумуляторных батарей. Командир уже дал команду перейти на аварийное освещение отсеков и обесточить камбуз, но работающее водолазное оборудование и гидроакустическая связь были весьма энергоемкими. Из доклада механика следовало, что через час из-за чрезмерного разряда, начнется самопроизвольная смена полюсов на элементах групп аккумуляторных батарей, а это неизбежные короткие замыкания и возгорания в аккумуляторных ямах. Здесь и до пожара недалеко. А подводники выходят малыми группами, да еще и не предупреждая! При таком раскладе последняя тройка выйдет суток через пять.
23 октября 1981 года, 18.20, ПЛ С-178.
В первом отсеке С-178 царила тишина. Самые «буйные» его уже покинули. Морякам хотелось верить, что вышедшие на поверхность живы и здоровы, и сейчас пьют горячий сладкий чай где-нибудь в столовой на каком нибудь из спасательных судов. Им очень хотелось в это верить. В действительности оно и было примерно так, только моряки об этом ничего не знали. На лицах отображались самые упаднические мысли. Да, снаружи по корпусу продолжали стучать водолазы, но о чем они стучат? Может быть о том, что ни один из покинувших отсек не дошел до поверхности, о том, что все погибли. А может наоборот, о том, что все вышедшие живы. Пойди, разберись!
Старший помощник лихорадочно думал: как поднять боевой дух, каким образом вдохновить моряков на последний рывок, рывок к поверхности. Среди кромешного мрака и холода, в атмосфере дурманящего сознание углекислого газа, в тусклом свете фонарей он вдруг увидел вместо лиц своих бодрых, смешливых, иногда шкодливых матросов, совершенно незнакомые лица, лица смертельно уставших людей, людей утративших веру, людей, которым по большому счету уже все равно: жить или умереть.
Решение пришло. Старпом вспомнил, что где-то во втором отсеке оставил большой пакет со значками «Мастер Военного Дела» и «Отличник СА и ВМФ». В боковом кармане его кителя лежала большая гербовая корабельная печать. Он решил прямо сейчас, прямо здесь провести награждение матросов значками, а так же присвоить им очередные воинские звания, в пределах своей компитенции разумеется!
Найдя пакет со значками и попросив механика посветить, он начал по одному вызывать к себе матросов и перечисляя заслуги каждого, а чаще на ходу их придумывая, награждать. Моряки зашевелились. Раздались сначала удивленные, затем радостные возгласы! А старпом тоном приказа вызывал и вызывал к себе очередных матросов, награждал, делал запись в военном билете и удостоверял её, ставя гербовую корабельную печать.
Когда все были награждены и записи об этом сделаны, как-то само собой пришло время готовить отсек и спасательное снаряжение к осуществлению самостоятельного выхода на поверхность.
Торпедисты разблокировали приводы крышек торпедного аппарата. По команде, все проверили исправность и комплектность уже давно одетых спасательных гидрокомбенизонов, разложили по удобным местам и приготовили к использованию изолирующие дыхательные аппараты.
Старший помощник командира дал команду затопить отсек и механик её исполнил. Забортная вода начала медленно заполнять сначала пространство под паёлами, затем подниматься выше и выше, пока не остановилась, на две трети затопив наружную крышку торпедного аппарата № 3. Давление в отсеке окончательно выровнялось с забортным. Старший помощник дал команду открыть заднюю крышку. Торпедист ее исполнил и с криком ужаса отпрыгнул от торпедного аппарата. В тусклом свете фонарей вместе со сходящей водой из трубы появились ноги обутые в спасательный гидрокомбенизон. Выплыть из трубы в отсек телу не давала не до конца открытая крышка торпедного аппарата.
Это начальник штаба, так и не дожил до поверхности, понял старпом. Но глядя в лица своих матросов ещё он вдруг понял, что если он здесь и сейчас не сделает чего-нибудь не ординарного, то вся его идеологическая работа по подъему боевого духа личного состава пойдет на смарку. И матросы просто не пойдут на выход! Просто останутся у открытых на половину ворот на поверхность и умрут! А он вынужден будет погибнуть вместе с ними, потому, что они его личный состав! И он отвечает перед богом и людьми за их жизнь!
Тело во второй отсек! Заорал он. Быстро!
Матросы встрепенулись. Теперь нужно было не упускать инициативу. Нужно было орать, пинать, оскорблять всех подряд, направляя их деятельность в нужное русло, в русло самостоятельного спасения, и ни в коем случае не дать думать, не дать впасть в уныние!
Тело начальника штаба перенесли во второй отсек. Старпом построил людей и приступил к инструктажу. Не надеясь, что при одевании снаряжения и включении в аппарат матросы все сделают правильно, они с механиком проверили каждого. И вот она, решительная минута! Старший помощник оглядев едва виднеющуюся в тусклом свете шеренгу одетых в спасательное снаряжение, и от того совсем одинаковых, моряков толкнул в плечо первого и дал команду: «Первый пошел!» На ощупь удостоверившись, что первый заполз в трубу торпедного аппарата, старпом послал туда второго. Однако второй скрывшись под водой, вдруг вынырнул на поверхность рядом со старпомом, что-то пытаясь сказать. Не успел старпом разобраться со вторым, на поверхности вдруг появился первый. Переключив клапанную коробку дыхательного аппарата первого на атмосферу старпом услышал страшное. Срывающимся голосом матрос должил, что торпедный аппарат замурован снаружи! И в подтверждение его слов, из трубы торпедного аппарата выплыл свернутый в рулон и перевязанный резиновыми водолазными жгутами спасательный гидрокомбенизон соединенный своим штуцером с клапанной коробкой находящегося внутри рулона ИДА-59.
Это же то спасательное имущество, которое я просил когда работал телефон аварийно-сигнального буя, там ведь и снаряжение и фонари и продукты!
Но главным было не сбавлять темп!
-Механик! Включайся в дыхательный аппарат! Пойдешь первым и вытолкнешь всё, что есть в торпедном аппарате наружу. За тобой пойдут остальные. Я замыкающий.- Распорядился старпом.
Он зажгутовал комбинезон механика, помог включиться в дыхательный аппарат, подвел к торпедному аппарату. Ну, давай! Теперь ты определяешь, жить нам или нет. И хлопнул по плечу.
Механик, словно трактор полз по трубе торпедного аппарата, головой толкая перед собой гору напиханного туда водолазами спасательного имущества. Перед глазами пылали радужные круги, сердце, казалось вот вот выпрыгнет из груди или разорвётся на тысячи кусочков. Имущество поддавалась с трудом, и механик упирался и полз, упирался, проталкивал головой вперед мешки, комбинезоны и снова полз, полз вперед сантиметр за сантиметром, расчищая дорогу к спасению остальным.
За механиком пошли матросы. Стапом стоял на единственном тускло освещенном месте, у торпедного аппарата, и считал выходивших.
23 октября 1981 года, 19.10, ПЛ БС-486.
Лейтенант Петрович стоял на КП командира водолазного спуска левого борта и прислушивался к тишине. Работал водолазный пост правого борта, им командовал старший лейтенант Нюк. А водолазы Петровича сидели в ПВО и ждали команду. В четвертом отсеке «Ленка» было дымно и сумрачно. В аккумуляторной яме третьего отсека только что ликвидировали возгорание, а чтобы там было чем дышать, пустили задымленный воздух по всем отсекам. Обещанная механиком переполюсовка элементов аккумуляторной батареи началась и электрики в срочном порядке снимали с них шины, проще говоря, страхуясь от пожара, отключали взбесившиеся элементы от электрической сети, грозя через пол-часа, может быть час, обесточить лодку полностью. Такая перспектива не радовала. Хоть водолазы и были обучены обслуживать свое заведование в полной темноте, но ведь вместе с электричеством кончится и телефонная связь с водолазами находящимися под водой. А это уже прямая угроза их жизни.
От невеселых дум отвлек доклад водолаза: из торпедного аппарата № 3 начал интенсивно выходить воздух.
«Топят отсек! Сейчас начнут выходить!» - Пронеслось в мозгу. А дальше команда: «Водолазам включиться в снаряжение».
Петрович записал в журнал водолазных работ: 19 часов, 10 минут. Начало водолазного спуска.
Четыре водолаза с водолазных постов обоих бортов были направлены к торпедному аппарату, время шло, но ничего не происходило. И вдруг доклад: «Из торпедного аппарата медленно выползает спасательное имущество, наверное то, которое мы туда загрузили».
Предположение Нюка: «Значит они его не забрали, значит оно им не нужно».
Команда Петровича: «Вытаскивать имущество из торпедного аппарата, за ним идут подводники! Не упустите!»
А через минуту телефонные станции обоих бортов выли, кряхтели и ругались голосами водолазов. На носовой оконечности затонувшей подводной лодки развернулась рукопашная схватка. Схватка между выходящими из торпедного аппарата и всеми фибрами души рвущимися на верх, к солнцу, к свежему воздуху подводниками и водолазами, в воображении подводников почему-то превратившихся в страшных монстров норовящих утащить их куда-то в темную морскую пучину.
Подводники изо всех сил хотели жить! А водолазы изо всех сил хотели сохранить им не только жизнь, но и здоровье. Прекрасно понимая, что иначе, чем через лечебную декомпрессию в декомпрессионных камерах «Ленка» это не возможно.
Первых четверых подводников доставили в водолазный комплекс достаточно благополучно. Просто уже имея опыт, каждый водолаз не давая брыкаться хватал очередного выходящего из трубы торпедного аппарата, брал его рукой за нижний брас снаряжения в районе спины и как воздушный шар нес до водолазной ниши «Ленка», где заведя подводнику руки за спину пропихивал его головой вперед в водолазную шахту, ну а далее тот попадал на воздух и в объятия обеспечивающих водолазов и доктора, которые его быстро раздевали и отправляли в комфорт жилого отсека водолазного комплекса со свежим, хоть и под повышенным давлением, воздухом, горячим чаем и гостеприимным радушием Владимира Ивановича Семенцова - начальника медицинской службы «Ленка».
Однако дальше всё пошло не так складно. Если раньше четыре водолаза действовали вместе, то теперь по очереди сдавая обеспечивающим доставленных подводников, они так же по одному возвращались к торпедному аппарату. Первым вернулся матрос Бурда и радостно доложил, что видит у торпедного аппарата двух подводников, и что наверное, те специально ждут его.
По видимому так оно и было.
Бурда без раздумий схватил того, который был к нему ближе, однако тот который был подальше въехал ему кулаком по голове. А вылезший из торпедного аппарата третий подводник схватил его рукой в районе груди и вырвал большой клок комбинезона! Это ж какой силищей надо обладать!
- Что ж ты делаешь гад! Я же тебя спасти хочу! - Разлетелись по четвертому отсеку не то вопли, не то рыдания Олега Бурды.
Холодная вода заполнила всё пространство под его гидрокомбинезоном, холод перехватывал дыхание, от утопления спасал лишь плотно прилегающий к лицу и предохраняющий рот и нос обтюратор, через который собственно и осуществляется дыхание водолаза.
«Ну заразы! Всё таки кого-то из вас я всё равно в свою лодку затащу!» - Слышал Петрович из динамика телефонной станции.
-Бурда! Возвращаться! - Кричал он в микрофон. Но, где там!
На помощь Бурде подоспел старшина команды водолазов мичман Сечин. За ним матросы Белобров и Гордиенко. Однако из торпедного аппарата вылезали и вылезали новые подводники, которые цепляясь за легкий корпус лодки и не торопясь всплывать, начали буквально отбивать у водолазов своих, как им по видимому казалось, пленённых товарищей!
«Не трогайте дыхательные мешки!» - Кричали в микрофоны и Нюк и Петрович. Опасаясь, что при неверном движении водолаза подводник может получить баротравму лёгких.
А на носовой оконечности затонувшей лодки образовался огромный клубок из перепутавшихся шлангами водолазов и одетых в ИСП-60 подводников. Динамики телефонных станций стонали, выли, рыдали и матерились голосами работающих водолазов. Используя своё численное превосходство подводники сопротивлялись так, как будто это был их последний бой, последний рубеж определяющий жить, или не жить им на этом свете. И что самое удивительное, над чем долго ещё ломали головы водолазные специалисты и врачи «Ленка»: подводники сопротивлялись коллкективно и организованно! Было очевидно, что в это время, в этом месте, всеми их действиями руководил жёсткий, неукоснительно и, повидимому, бессознательно выполняемый всеми закон: Один за всех и все за одного. Но как он мог действовать!? Если они, находясь под водой, одетые в спасательное снаряжение? Ведь они и сказать то друг другу ничего не могли!?
Хотя, может быть это чудо и есть наглядное проявление войскового товарищества! Кто ж его знает?
Между тем в образовавшейся потасовке побеждали, если можно так выразиться, подводники. Ошеломив водолазов своим численным превосходством и дружным натиском, они, вдруг, так же дружно рванули наверх.
Такого водолазы не ожидали!
В финале, четверым водолазам всё-таки удалось удержать не повредив, и доставить в ПВО двоих подводников. Остальные 10 человек всплыли на поверхность.
23 октября 1981 года, 18.30, ПЛ С-178.
В темном, холодном, наполовину затопленном водой первом отсеке старший помощник остался один. Выходить на поверхность должны были шестнадцать моряков, это считая и его, старшего помощника. Но он насчитал четырнадцать! Плюс он сам, это пятнадцать. Куда делся ещё один? Он, полностью одетый в индивидуальное спасательное снаряжение подводника ИСП-60, бродил по отсеку по грудь в воде и напряженно думал: ошибся он или не ошибся? Хотя в темноте не заметить проскочившего под водой в торпедный аппарат человека не мудрено! Старпом думал, шарил ногами в воде, искал, а время шло, утекал и кислород из малолитражного баллончика дыхательного аппарата.
Ну где же он, соображал старпом, может быть сознание потерял, тогда должен где-то здесь на поверхности воды плавать. А может быть спрятался со страху, тогда найти его в темноте будет нелегко. А может быть это у меня, мозги заклинило!? Может быть вышли все, я последний!?
И всё таки надо уходить, решил он и, нырнув, пополз по трубе торпедного аппарата на выход. Выйдя на носовую оконечность лодки он никого не увидел. Ну, всё! Спаслись! Промелькнула мысль. И сознание погасло.
Наверх спасательное снаряжение вынесло само, его увидели и подобрали. Сознание вернулось уже в барокамере.
23 октября 1981 года, 18.40, ПЛ БС-486.
-Водолазы Центральному! Команда старшего. Водолазам внимательно осмотреть носовую оконечность и донный грунт вокруг неё. Не хватает четырёх человек! – Пришло указание в водолазный отсек. На ходу выводя замокшего водолаза из работы, обеспечивая двух рабочих водолазов одним страхующим, водолазы приступили к детальному осмотру донного грунта и корпуса затонувшей лодки. Осмотр проводили очень дотошный, в течении 70 минут. Однако обнаружить кого бы то ни было не смогли. На среднюю платформу водолазного отсека прибыл командир. За прошедшие двое с небольшим суток он изрядно осунулся и постарел, однако держался бодро. Внимательно осмотревшись и приняв доклад Нюка он приник к иллюминатору жилого отсека барокомплекса, в котором доктор осматривал спасённых подводников. - Ну что? Вроде живы! Вроде здоровы! Ну да ладно, доктор из барокамеры выйдет, подробно доложит. А вообще-то сегодня великий день! И знаете почему? - Обратился он к лейтенанту Петровичу. - Ну, наверное потому, что хоть и часть подводников, но мы к себе все таки затащили, - угрюмо ответил лейтенант. - Эх, лейтенант, оно конечно верно, но лишь от части. Нет у Вас еще широты мышления! Ведь главное, что сегодня впервые в обозримой истории человечества люди были спасены путем перевода из одной подводной лодки в другую, да ещё и в подводном положении. Никто до нас этого не делал. А мы это сделали! И для первого раза достаточно успешно. Правда, не хотелось бы, чтобы второй раз был. Уж лучше какому-нибудь американскому супостату в спасании помощь оказывать. Пусть его тонет. Как себя чувствуют водолазы? -На декомпрессии, - доложил Петрович, - через два часа выход на ноль глубины. -Матрос Бурда здоров? Старшина команды Сечин, как себя чувствует? -С Олегом Бурдой доктор провел профилактику от простуды, а мичману Сечину вправил челюсть, говорит, что всё будет нормально, но есть в течение недели он будет только манную кашу, потому, что рот не открывается. -Ну, тогда это мелочи, - отозвался на доклад командир. И предупредил, что через десять минут лодка всплывает на поверхность. Через десять минут, шипение воздуха в трубопроводах оповестило о продувке цистерн главного балласта средней группы, лодка всплыла в позиционное положение. А ещё через минуту ее корпус вздрогнул от запуска дизелей, и началась продувка концевых групп ЦГБ выхлопными газами, чтобы не тратить воздух высокого давления. В отсеках зажглось освещение и потянуло приятным свежим воздухом. Спасенные подводники обустроились в жилом отсеке барокомплекса и пообедав легли спать, сидеть им там проходя режим декомпрессии предстояло ещё 18 часов. А Петрович, передав бразды управления старшине команды акванавтов, отправился наверх, в ограждение боевой рубки на перекур. Обыкновенный сухопутный человек, пожалуй не поймет, какое это счастье после почти трех суток напряженной, без сна и отдыха работы, просто стоять на холодном осеннем ветру и вдыхать полной грудью свежий воздух, любуясь небом и разноцветными ночными огнями раскинувшегося на берегу большого города. Свежий воздух слегка кружит голову, все происшедшее кажется дурным сном, а жизнь прекрасной и удивительной. И ты стоишь и стоишь, без слов, без мыслей зачарованно созирцая беспредельное звёздное небо над головой и далекие огни берега. Но очарование проходит, ты начинаешь чувствовать, что на улице далеко не лето, и что ты уже изрядно продрог, и, спускаешься вниз в ставший таким уютным и родным прочный корпус подводной лодки. 23 октября 1981 года, 23.15, ПЛ БС-486. Спасательная подводная лодка «Ленок» ушла из района проведения работ. Ей требовалась срочная замена всех четырех групп аккумуляторных батарей. А это ни много, ни мало 448 элементов, каждый по 600 килограммов весом. Работы предстояли авральные, поэтому отдыха экипажу в ближайшем будущем не предвиделось. Петрович, бродил по четвертому отсеку, проверяя приведение своей материальной части в исходное состояние, когда на него наткнулся старпом. - Лейтенант! Вы чего из себя зомби африканского корчите! Вахту на декомпрессионных камерах расписали!? - Так точно, - ответил Петрович. - Тогда шагом марш спать! И чтобы до завтрашнего обеда я Вас не видел! Спать! Легко сказать! Лечь спать Петрович пытался ещё час назад. Но сон не шёл. Стоило лечь и закрыть глаза, как перед мысленным взором вставал водолазный отсек, в голове слышались доклады, реплики, крики и ругань водолазов работавших под водой. Поворочавшись в постели минут 40, Петрович оделся и пошёл в водолазный отсек. Заглянул в иллюминатор жилого отсека водолазного комплекса, где мирно спали спасённые подводники, проверил соблюдение режима декомпрессии вахтой. Побродил по средней платформе, спустился в трюм. Однако, прекрасно сознавая, что уснуть все-таки надо, и так уже трое суток без сна, он отправился за таблеткой от бессонницы к доктору, в лазарет, находящийся в восьмом отсеке. Доктор встретил приветливо и даже радостно. - Бессонница! Да это мы запросто! Нет проблем, - бологурил он. - Сейчас мы тебя вылечим, а лучше сказать, исцелим, и уснешь ты сладко, как младенец! Кстати, лечить я тебя буду водой! - Заявил доктор. - Как это водой? - Усомнился Петрович. - Эх, лейтенант, да ты оказывается в медицинских вопросах сер как штаны пожарного! А между прочим, это вопросы твоего персонального здоровья! Знаешь ли ты любезный, что вода, это самое распространённое вещество на земле и что все живые существа по большей степени из неё родимой состоят! А знаешь ли ты, что вода, это ещё и бесценное лекарство, бессонницу исцеляющее в раз! Я полагаю что 40, нет, пожалуй 60 капель воды, в момент снимут с тебя бессонницу, и ты будешь спать сном праведника забыв напрочь обо всех заботах! Петрович усомнился. Между тем, доктор вытащил из зажима графин и налил в гранённый стакан с ободком чего-то прозрачного под самый ободок. По лазарету пошел запах спирта. - Это же спирт, - проворчал Петрович. - Ну конечно же спирт. Он для дезинфекции, - ответил доктор, - а теперь я тебе в этот стакан лекарства добавлю, чтобы и дезинфицировало и исцеляло одновременно. Доктор достал из тумбочки чайную ложку, и нарочито картинно наполнив её питьевой водой, вылил в стакан. Потом подумал, и вылил туда ещё две ложки. - Ну вот, лекарство готово, - сказал он, - теперь тебе нужно всё это выпить и быстренько, бустренько бежать в свою каюту. - Давай, давай, только не пролей, влага то драгоценная, - торопил доктор, а Петрович стоял в нерешительности. Постояв со стаканом в руке и подумав, Петрович изрёк: «А закусить это лекарство чем-нибудь можно»? - Ну, на тебя не угодишь! - Проворчал доктор, полез в холодильник, достал литровую банку, где среди рассола и листьев плавал один маленький, скрюченный, зелёный огурчик. - На! Последнее отдаю! От желудка собственного начальника отнимаю! Ничего для пациента не жалко, только бы здоровыми были! Петрович выпил спирт из стакана, запил рассолом из банки, и, пережевывая огурчик, подталкиваемый в спину доктором, побрёл в свою каюту, в первый отсек. Когда он проходил Центральный, в голове у него уже начинало шуметь. Добравшись до каюты, он не раздеваясь упал в кровать. Окружающие звуки начали медленно затухать, и он провалился в сон без сновидений. *** Разбудил лейтенанта Петровича старшина команды водолазов-акванавтов. Вернее сказать, сначала поднял, а уже потом разбудил. Был обед 24 октября. Оказывается утром пришло директивное указание, гласящее: «Водолазам со снаряжением перегрузиться с борта «Ленка» на борт подошедшего из Бригады Спасательных Судов рейдового водолазного катера и убыть для продолжения работ на корпусе С-178. Командующий Тихоокеанским Флотом приказал до первого ноября поднять из прочного корпуса затонувшей подводной лодки тела всех погибших подводников. Водолазам «Ленка» отводилась особая роль. Они должны были ходить во внутрь прочного корпуса затонувшей подводной лодки. Петровича давно удивляло: как эти подводники, на этих средних подводных лодках, в этом железном корпусе месяцами живут? Стальной целиндр диаметром 3 метра, напичканный шкафами с разного рода аппаратурой, кабельными трассами, с узенькими проходами, через которые нормальный человек одетый в робу и то еле протискивается! А нужно было всё это пролезть, всё осмотреть, а если нет видимости, то ощупать, под водой, в водолазном снаряжении от первого отсека до седьмого. И всё бы ничего, но самое тяжелое во всей этой водолазной работе, это искать, а найдя выносить на поверхность тела погибших. Именно этой скорбной работой и предстояло заниматься. Рейдовый водолазный катер стоял рядом с «Ленком», у причала. Снаряжение было уже загружено, не хватало только лейтенанта Петровича, которому его водолазы решили дать поспать подольше, и главного водолазного специалиста флота. Но вот все собрались, рейдовый катер стуча дизелями отошел от борта лодки и набирая ход побежал на выход из бухты, в точку проведения работ. Вот прошли ворота в боновом заграждении, вот повернули на юг, и волнение усилилось, вот в далеке отчётливо стали просматриваться силуэты плавучего крана, а рядом с ним «Жигулей» и «Машука». Рейдовый катер пришвартовался к стоящим ближе «Жигулям», водолазы выгрузились, и, уже было занялись подготовкой к водолазным спускам, но пришло указание Руководителя работ: «Водолазные работы на затонувшей подводной лодке проводить с борта ОСБ «Машук». Вопрос главного водолазного специалиста: «Почему с имеющего один водолазный пост «Машука», а не с имеющих глубоководный водолазный комплекс, а значит возможность развёртывания до четырёх водолазных постов «Жигулей»?» остался без ответа. Ещё через пять минут пришло указание Оперативного дежурного, предписывающее рейдовому катеру срочно убыть в базу за представителями прокуратуры и особого отдела. А водолазам пришлось перегрузиться в рабочий катер «Жигулей» и уже на нём следовать на «Машук», с борта которого предстояло работать. Катер был маленький, а водолазов и снаряжения много, поэтому разместив их внутри корпуса, офицеры пристроились на свежем воздухе. Мерно тарахтел дизель, катер подпрыгивал на волне, обдавая всех брызгами. «Машук» медленно приближался, до его борта оставалось уже метров шестьдесят. Видно было, что с него ведутся водолазные работы. Петрович снял с головы фуражку и начал радостно махать ею знакомым офицерам и мичманам, однако вдруг выражение его лица начало быстро меняться. На нём отобразилось сначала непонимание, затем растерянность, а затем он схватив главного водолазного специалиста за полу куртки начал его трясти и орать: «Там! Там! Там водолаз гибнет!» Метрах в тридцати от левого шкафута «Машука», недалеко от буя обозначающего носовую оконечность подводной лодки из воды торчали водолазные галоши. Даже ещё совсем «зелёный» лейтенант Петрович знал, что галоши со свинцовыми подошвами, каждая весом по 12 килограммов сами всплыть не могут. Значит, это всплыл перевернувшийся водолаз, одетый в трёхболтовое вентилируемое снаряжение. Где-то зацепился шланг-кабелем, а затем всплыл! А последствия для водолаза, при таком всплытии могут быть самыми катастрофичными, от кессонной болезни и баротравмы лёгких до гибели. На шкафуте «Машука» это тоже заметили, люди засуетились, начали готовить к спуску страхующего водолаза, однако счёт времени шёл уже ни на минуты, важна была каждая секунда! - Сбавляй ход и к водолазу! – Прокричал команду командиру катера главный водолазный специалист. - Подготовить конец, будем стропить за ноги! Петрович схватил поданную из корпуса катера бухту сигнального конца, сделал удавку. Однако борт катера был слишком высоким, чтобы вот так, запросто, привязать конец к ногам водолаза. -Держите меня за ноги! – Прокричал лейтенант и зажав конец зубами полез за борт. Моряки повыскакивав из корпуса вцепились в его ноги, вернее, хотелось бы, чтобы в ноги, но они вцепились в брюки! А он, вися вниз головой, принялся привязывать конец к торчащим из воды ногам водолаза. Он успел завести двойную удавку на обе ноги, прежде, чем катер отнесло в сторону. А потом, на брюках начали отрываться пуговицы, и его голова по плечи ушла под воду. - Тащите меня наверх! Заразы! – Успевал прохрипеть Петрович, на мгновение доставая её от туда. Наконец его вытащили и начали тащить водолаза. Но на «Машуке» пытались сделать то же самое! Четверо здоровенных водолазов, вцепившись в шланг-кабель пытались подтащить аварийного водолаза к себе! - Рубите шланг-кабель! Мы его поднимем в катер! – Кричал им главный водолазный специалист. Водолазы на «Машуке» перестали тянуть, но шланг-кабель перерубать тоже не торопились. Да их и можно понять! Для водолаза, перерубить шланг-кабель своего собрата?! Тот самый шланг-кабель, по которому к водолазу вместе с воздухом течёт жизнь! Это, то же самое, что преднамеренно его покалечить или убить! Однако точку в их сомнениях одним взмахом поставил примчавшийся на шкафут с топором помощник командира по аварийно-спасательным работам. Водолаза подняли в катер, разрезали водолазную рубаху, сняли кателок шлема вместе с манишкой и перед собравшимися предстал ошалело хлопая глазами и глуповато улыбаясь симпатичный матрос второго года службы. - Сынок! Ты себя как чувствуешь? – Ласковым голосом обратился к нему главный водолазный специалист. - Да нормально чувствую, - ответил матрос. - Ты прислушайся к себе, к своему организму, может быть где-то болит, или где-нибудь чешется, что ты вообще чувствуешь? – Продолжал допытываться главный водолазный специалист. Выражение лица водолаза приобрело задумчивый вид, он как бы ушёл в себя. - Ну вот, закессонил! Точно закессонил! Надо срочно в барокамеру на лечебную декомпрессию, – прошептал глядя на задумавшегося, а от того вроде как погрустневшего водолаза капитан 2 ранга. - Я понял, что я чувствую! – Вдруг радостно воскликнул водолаз. – Вы знаете, что-то кушать хочется! - В барокамеру его, двоечника! На четвёртый лечебный режим, оболтуса! Пусть, пару суток отсидев на декомпрессии, он хоть там Правила Водолазной Службы изучит! – Проворчал главный водолазный специалист. - А вы что зубы скалите?! – Рявкнул он, обращаясь уже к водолазам «Ленка», - человек чуть не погиб по дури собственной, а вы хихикаете! На сегодня водолазным спускам дробь! А на завтра быть всем готовыми! А на завтра лейтенант Петрович со своими водолазами перегрузился на водолазный бот и началась работа. Долгая, изнурительная, а главное безрадостная. Главный водолазный специалист флота капитан 2 ранга Теплый прибыв на катер поставил задачу: проникнуть в трейтий отсек, а через него во второй и первый и поднять на поверхность секретные документы и тела погибших подводников. Петрович пошел на лодку первым в глубоководном снаряжении СВГ-200, на этом снаряжении настоял его начальник, старший лейтенант Нюк. Задачу ему поставили на первый взгляд, совсем простую. Необходимо было убедиться, есть ли воздух в пространстве под закрытой крышкой нижнего рубочного люка. Вот оно, ограждение рубочного люка, вот он, почему-то открытый верхний рубочный люк. Петрович с минуту подождал своего страхующего водолаза и когда тот подошёл, головой вниз, руками прикрывая её от возможных препятствий пошёл в люк. Люк, из-за проходящего по нему вертикального трапа оказался узким, а ранец дыхательного аппарата, слишком громоздким. Петрович, выдохнув протиснулся по пояс и застрял. Поёрзав всем телом продвинулся вперед, в кромешную темноту немного ещё, после чего застрял окончательно. Ни туда, ни обратно. Пришлось докладывать командиру спуска о своем бедственном положении. Командир спуска дал команду страхующему водолазу тащить Петровича назад за торчащие из люка ноги. Что страхующий тут же и попытался выполнить, но Петрович, завыв от боли заорал «стоп.» Нож, пристегнутый на поясе, попав между ступеньками трапа заклинил, упираясь одним своим концом в стенку шахты люка, а другим в живот лейтенанта. Петрович попросил, чтобы его толкали вперёд. Он надеялся протиснуться по шахте люка во внутрь боевой рубки, а там развернуться. Страхующий водолаз надавил на ноги и лейтенант, помогая себе руками, всё-таки пролез. Но это была лишь половина дела. Необходимо было обеспечить себе свободное возвращение наверх, а для этого нужно было снять размещённый в шахте люка вертикальный трап. На ощупь найдя места крепления, лейтенант попытался открутить гайки с крепежных болтов руками, но это ему не удалось, уж слишком они приржавели. Пришлось запрашивать с поверхности два разводных ключа. Пока с поверхности, по сигнальному концу страхующего водолаза передавали разводные ключи, лейтенант нащупал под собой сигнальный клапан, расположенный в центре крышки люка и служащий для стравливания избыточного давления из корпуса лодки после её всплытия. Нащупал и попытался открыть. Но маховик клапана не поддавался. Петрович напрягался, кряхтел и пыхтел, но клапан упорствовал. Пытаться его открутить было крайне неудобно, во первых, было темно и его не было видно, во- вторых сильно мешал трап. Петрович стоял на крышке люка на полусогнутых ногах, просунув между ними руку вниз. Он пытался провернуть маховик клапана то вправо, то влево и, наконец маховик пошёл. Сначала с трудом, а потом все легче и легче. Выходящих из под клапана пузырьков не ощущалось и лейтенант доложил об этом на верх. А потом, страхующий водолаз подал вместо разводных ключей тяжелую, килограммов на 12 весом кувалду, с приваренной к ней металлической ручкой. Универсальный инструмент, знаете-ли! Петрович не стал спорить и чего-то требовать, а приноровившись ударов за 10 сломал один крепеж, столько же потребовалось на второй. Нижняя часть трапа освободилась, после чего они вдвоем со страхующим подняв его вверх, сняли с крючков и страхующий выбросил его за борт. Путь на верх для лейтенанта был свободен, да и для следующих водолазов, идущих в корпус лодки дорога расчищена. Позже, когда лейтенант находился на декомпрессии в барокамере, главный водолазный специалист рассказал ему по телефону, что вопреки его докладу под нижним рубочным люком оказался воздух и что водолазу, который пошёл следующим, и его открыл, изрядно досталось откинувшейся крышкой по ногам. Петровичу было стыдно, он пытался оправдываться, но что оправдываться, если не доработал. Из барокамеры он вышел злой как свора голодных собак. Сначала обругал своего начальника, а затем, забравшись в водолазную кладовую судна нашел себе акваланг АВМ-5 и стал переоборудовать его в шланговый вариант под себя. Шланговый вариант, это когда воздух на дыхание водолазу подается по шлангу с поверхности, а в баллонах носимых за спиной всегда есть аварийный запас на случай обрыва шланга. Этот аппарат хорош тем, что проходя через узкости, его можно снять и просунуть впереди себя, а потом, пройдя узкость, снова одеть за плечи. Только нижний брас необходимо с него снять ещё на поверхности. Главный водолазный специалист это начинание одобрил, кроме того, распорядился в первую очередь расставить по отсекам лодки подводные светильники и уже после этого приступать к остальным работам. Когда лейтенант шёл уже во второй раз, уже во внутрь корпуса, через Центральный и четвертый отсеки в пятый. Уже не в крупногабаритном ИДА-72, а в шланговом варианте акваланга АВМ-5, в свете светильника он разглядел то место, где схалтурил. Оказалось, что маховик клапана был лишь слегка посажен на четырехгранник штока и привернут гайкой. Сам же шток сильно приржавел к корпусу крышки люка и был заклинен. А Петрович, со всей своей дури вращая маховик, просто срезал четырехгранник. Поэтому маховик стал вращаться, а шток клапана так и остался неподвижным. От того и воздух из отсека через клапан не пошёл. Но это было уже в прошлом. Сейчас предстояло расставить в каждом отсеке светильники, которые ему подавал страхующий, а на обратном пути захватить с собой на поверхность одно из тел молоденьких, толком ещё совсем не поживших матросиков лежащих в пятом отсеке. Скорбная и тяжелая работа шла медленно, нервно, но шла. Она велась одновременно с подготовкой лодки к подъёму на поверхность. 26 октября водолазы со Спасательного Судна «Жигули» пробрались в седьмой отсек. Крышка входного люка открылась сама, за пять дней, прошедших с момента катастрофы давление в отсеке выровнялось с забортным. Они нашли тела всех четверых матросов, полностью одетые в спасательное снаряжение, с полностью израсходованным кислородом и азотно-гелиокислородной смесью, с полностью отработавшей регенерацией. 28 октября, лодку приподняли над донным грунтом, но, боясь, что разрубленный прочный корпус не выдержит нагрузки и переломится, перевели и положили на грунт на глубине 12 метров. А ко 2 ноября из корпуса затонувшей подводной лодки были извлечены и направлены в госпиталь на опознание все тела погибших. 4 ноября весь Тихоокеанский Флот приспустив Военно-Морские флаги на своих кораблях застыл в скорбном молчании. На Морском кладбище Владивостока, при огромном скоплении жителей, пришедших проститься и проводить военных моряков в последний путь, под прощальные ружейные залпы роты почетного караула и грустный вой корабельных тифонов тела погибших подводники были преданы земле. А через пол-года, как обелиск погибшим, там же было установлено ограждение боевой рубки, срезанное с их подводной лодки. Лейтенант Петрович, ни его водолазы этого не видили. Они ещё долго были заняты на работах по подъему корпуса затонувшей подводной лодки на поверхность. Корпус подняли, перестропив понтоны, и на буксире отвели в сухой док цеха №19 Дальзавода. Этот док стал для подводной лодки С-178 последним приютом. Здесь она окончила свое существование превращенная в металлолом. капитан 1 ранга в отставке Трушко Владимир Петрович
СПИСОК ПОДВОДНИКОВ, ПОГИБШИХ НА ПЛ С-178 21 октября 1981 года. Подводники, захороненные в братской могиле на Аллее памяти Морского кладбища Владивостока: |
