ГУГИ - корабли

27 января 1957 года Большая ПЛ Б-91 проекта 611 заложена на судостроителем заводе №-402 в Молотовске;
25 ноября 1957 года Б-91 спущена на воду;
28 июля 1958 года Б-91 зачислена в состав Северного флота. Вошла в состав 161-й бригады ПЛ 33-й дивизии КСФ с базированием на Полярный;
15 июля 1961 года Б-91 в составе бригады переформирована в состав 4-й эскадры ПЛ СФ;
В 1963 году ПЛ Б-91 на боевой службе в Средиземном море;
В 1968 году ПЛ Б-91 8 месяцев на боевой службе в Средиземном море;
20 апреля 1970 года ПЛ Б-91 присвоен новый тактический номер Б-891;
В 1970 году ПЛ Б-891 принимла участие в учениях "Океан". Перешла в Гремиху, перечислена в состав 162-й бригады ПЛ 17-й дивизии Йканьгской ВМБ КСФ.
В 1971 году ПЛ Б-891 8 месяцев на боевой службе в Средиземном море. После возвращения с БС по Беломоро-Балтийскому каналу переведена на Балтйский флот;

Экипаж БС-891 с командованием 160-го отдельного дивизиона ПЛ специального назначения в день ВМФ.

1971-73 годы ПЛ Б-891 прошла средний ремонт в Кроншталте на КМОЛЗ;

После удачного испытательного похода ПЛ Б-69 в 1972 году, было решено модернизировать по проекту 611П, в носитель глубоководного комплекса "Селигер" подводную лодку Б-891.

1973-75 годы ПЛ Б-891 на КМОЛЗ прошла модернизацию по проекту 611П для несения глубоководного комплекса "Селигер". Первой в ;
В 1976 году ПЛ Б-891 вошла в состав 160-го отдельного дивизиона ПЛ СН;
В 1977 году ПЛ Б-891 получила новый тактический номер БС-891;
В 1979 году ПЛ БС-891 на боевой службе в Средиземном море;
В 1986 году ПЛ БС-891 вышла из Кронштадта в очередной боевой поход.

Рассказ гидронавта Юрия Коваленко о походе 1986 года:

Шла обычная работа по обследованию затонувшего корабля.

Осмотрев корпус снаружи, сели на палубу для определения наличия отравляющих, взрывчатых или радиоактивных веществ на борту. Поскольку корабль стоял с небольшим креном, в уравнительную цистерну приняли побольше воды для более устойчивой стоянки на палубе. Проведя часть измерений, вначале почувствовали, а потом и убедились, что аппарат начал скользить по палубе корабля. Корабль накрениться не должен даже под тяжестью аппарата, так как за много лет его капитально присосало к грунту. Осмотрелись снаружи и увидели что кабель-трос, соединяющий аппарат с подводной лодкой, натянут (обычно при работе на грунте или объекте, для устойчивой стоянки он имеет слабину). Доложили обстановку на носитель и попросили потравить кабель-трос. С носителя нас успокоили — кабель трос травится, все по штатному. Однако аппарат продолжал потихоньку ползти по палубе и скорость сползания все увеличивалась. Аппарат ударился о фальшборт корабля и на какое то время застыл. Через некоторое время почувствовали сильный рывок и впереди оказалась пустота и натянутый кабель-трос, уходящий в темноту. Аппарат завис в воде на расстоянии более 15 метров от дна. В кормовые иллюминаторы обнаружили, что из под днища аппарата тянется не то канат, не то трос, толщиной около 40 мм. Из за мути, поднятой за кормой аппарата, невозможно было определить откуда он идет(ориентировочно в район носового шпиля затонувшего корабля).

Стало ясно, что канат зацепился за какое то навесное устройство, находящееся под днищем аппарата, в тот момент, когда его волокло по палубе затонувшего корабля. То есть аппарат повис на растяжке — кабель-трос с носителя с одной стороны и канат с затонувшего судна с другой. Практически все навесные устройства, находящиеся под «брюхом» аппарата, имеют сквозной проход внутрь прочного корпуса. Герметичность аппарата обеспечивается за счет высокоточного сальникового уплотнения. Любое боковое перемещение вала забортного устройства хотя бы на миллиметр нарушает его герметичность. Поступление воды под давлением в несколько сот атмосфер — это ....

Если выдержит сальниковое уплотнение, то первым оборвется кабель-трос, соединяющий подводную лодку — носитель с глубоководным аппаратом, так как его толщина в три раза меньше, чем у каната, за который зацепились. Если не случится чуда и канат сам не соскочит, то возможности самостоятельно освободится, учитывая не высокие маневренные качества аппарата, практически нет. Глубоководных средств, способных оказать оперативную, существенную помощь аварийному глубоководному аппарату на большой глубине, не существует.

Докладываем на подводную лодку обстановку и просим травить кабель-трос с максимальной скоростью, надеясь, что канат ослабнет и сам соскочит. Вначале нас успокаивали, но потом вообще перестали отвечать. Шестое чувство подсказывало нам, что натяжение кабель троса увеличивается с каждой минутой.

В это время на подводной лодке все замерли в оцепенении. Вышла из строя насосная станция, приводящая в действие спуско-подъемное устройство. Подводную лодку медленно несет подводное течение (под водой существуют свои реки, текущие с разной скоростью и в разном направлении). Подруливающее устройство, позволяющее развернуть подводную лодку на месте в любом направлении, вышло из строя еще раньше. Разворачиваться на обратный курс с помощью хода и рулей нельзя из-за большой циркуляции, что только усугубит обстановку, вмешаться в судьбу аппарата практически было невозможно. Все решали минуты и его Величество случай.

В практике глубоководных работ были различные случаи зацепов за различные подводные объекты. Но всегда подводная лодка была управляемой и были выработаны различные приемы освобождения, которые всегда приносили успех.

Экипаж, поняв ситуацию, с помощью движителей, работающих в раздрай, пытался расшатать аппарат, нарушить это статическое состояние. И хотя из-за сильного натяжения тросов его действия кардинально ничего не меняли, но в какое то мгновенье раздался как бы удар по корпусу, сильный рывок и канат в клубах поднятого ила исчезает с поля зрения. Аппарат резко бросило вперед и, пролетев несколько десятков метров, он носом воткнулся в грунт. Все снаряжение, незакрепленное по штормовому, летит в нос, круша все на своем пути. Раздаются вспышки короткого замыкания, к счастью ни один металлический предмет не задержался на аккумуляторной батарее и лишь пряжка ремня переносного измерительного прибора в огненном шаре плавится на шине аккумулятора рядом с командиром. Командир рывком отрывает ее, 2 мм металла за доли секунды оплавился и представляет из себя кусок спекшейся причудливой массы. Еще пару легких рывков и аппарат спокойно закачался над грунтом. Все затихло. Приходим в себя. Пол часа занимаемся приведением аппарата в более менее приемлемое состояние. Подвели итоги, несколько синяков и шишек, но все живы и относительно здоровы.

В это время на носителе шла лихорадочная работа по ремонту насосной станции. Еще оставалась теоретическая надежда что успеют... Когда натяжение кабель-троса резко упало, замерли в ожидании — что же произошло, обрыв кабель-троса или каната. Отлегло от сердца только когда услышали в переговорном устройстве возбужденные возгласы в аппарате — значит живы, связь есть, кабель-трос цел. В очередной раз удача сопутствовала гидронавтам.

Осмотр кабель-троса в носовой иллюминатор аппарата привел экипаж в замешательство. В трех метрах от аппарата кабель-трос как то странно перекрутился и образовалась петля. Можно предположить, что специально созданная слабина кабель-троса при стоянке на палубе и последующее нештатное стягивание аппарата, имеющего отрицательную плавучесть, привела к образованию петли. По всем правилам подводного использования глубоководных аппаратов, при отрицательной плавучести аппарата движение его запрещено.

Тем не менее подводную лодку потихоньку несет течением , кабель трос опять натягивается и, вытягиваясь, петля образует скрутку (колышку). Создается ситуация, что состыковать аппарат с носителем будет проблематично, так как поврежденный кабель-трос через сальник тросовой проводки не пройдет.

Принято решение закончить исследования на затонувшем корабле. На носителе введена в строй насосная станция, откачана вода из балластной цистерны аппарата, начат медленный подъем с глубины. Полностью задраивается люк выгородки спуско-подъемного устройства. Если колышек на кабель-тросе повредит сальник и выгородка будет затоплена, необходимо предотвратить затопление шлюзового отсека, что исключало переход экипажа на борт носителя. Подводная лодка всплыла в надводное положение, погода благоприятная для северных широт — 2-3 балла. Стали готовить водолазов для контроля стыковки и страховки на случай непредвиденной ситуации.

Аппарат подошел к обтекателю подводной лодки, все пока шло штатно, что вдохновляло на успех. Сработали захваты и потихоньку аппарат стал втягиваться в обтекатель. Но как только поврежденная часть кабель-троса (колышка) подошла к сальнику, все застопорилось. Надежда на благополучный исход стала быстро таять.

Спустили водолазов для осмотра кабель-троса и стыковочных устройств. Поскольку спуски водолазов можно производить только когда подводная лодка находится без хода, ее начало разворачивать бортом к волне. И хотя волна была небольшая, амплитуда качки в самой нижней точке носителя была достаточной чтобы аппарат стало бить о корпус подводной лодки. Когда тонны железа сталкиваются, сила ударов ощутима в любом конце подводной лодки, а особенно в аппарате. Стать против ветра невозможно, так как под водой работают водолазы и ход давать нельзя, а подруливающие устройства можно отремонтировать только в доке. По докладу водолазов стало ясно, что как и предполагали, кабель-трос заклинило в сальниковом устройстве. Предприняли попытку повторить втягивание, вытолкнули аппарат из обтекателя, аппарат погрузился на несколько метров и наступила тишина, удары прекратились. Водолазы осмотрели обтекатель, направляющие устройства, по которым должен двигаться аппарат. Серьезных повреждений не обнаружено. Начали повторное втягивание. Как только аппарат вошел в обтекатель, удары о корпус повторились еще с большей силой. К этому времени погода немного ухудшилась. Экипаж аппарата докладывает, что удары настолько сильные , что выходят из строя стрелочные приборы, да и ощущения не из приятных и вызывают тревогу (можно представить, когда сидишь закупоренный в бочке , а по ней лупят кувалдой).

Гудит и «стонет» на предельных нагрузках насосная станция, кабель-трос кажется звенит от натяжения и вот-вот разлетятся крюки втягивающегося устройства.

Вдруг прерывается связь с аппаратом. Оборвалась центральная связная жила кабель-троса. Включаем звукоподводную связь. Вначале раздаются какие-то похрюкивания и обрывки голоса, но через несколько минут исчезает голос и остается сплошной шорох и шум. По всей видимости от ударов вышла из строя антенна звукоподводной связи.

В дальнейшем события развивались стремительно. Чувствовалось что надвигается что то серьезное. Грохот ударов все ощутимее. Пробита цистерна главного балласта подводной лодки. Ее периодически поддувают воздухом высокого давления. Попытки втянуть аппарат продолжаются. Кажется сальниковое устройство должно от нагрузки развалится и пропустить размочаленный кабель-трос. Но нет, наши рабочие, когда надо, делают все качественно с трехкратным запасом по надежности.

Обстановка осложняется, погнуты верхние направляющие устройства. Но надежда втянуть аппарат остается. Водолазы докладывают, что еще одно усилие, еще чуть-чуть и аппарат побежит на свое штатное место. Но этого чуть-чуть и не хватает. Кажется что какая то неведомая сила не пускает его.

Удача отвернулась от нас.

Вдруг в переговорном устройстве раздается истошный крик водолаза находящегося в это время у аппарата: они выходят, открывается входной люк. . .

Когда оборвалась связь с носителем, экипаж аппарата быстро включил аппаратуру звукоподводной связи. То ли аппарат был очень близко к корпусу носителя, то ли появились какие то повреждения, но связаться с командным пунктом подводной лодки не смогли. Постучали по корпусу, пробуя установить связь с водолазами, но ответа не последовало. По всей видимости, общий шум заглушил их или водолазы были далеко. Пока обсуждали дальнейшие действия, под ногами у борт-инженера что то вроде захлюпало. Подняли настил и обомлели — вода. Ощупали днище и обнаружили — вода поступает из района сальникового уплотнения забортной лебедки. По всей видимости тогда, на палубе затонувшего корабля, канат зацепился за эту лебедку и частично повредил ее, а удары по корпусу усугубили положение. Остается благодарить всевышнего, что это не произошло на большой глубине. Даже маленькая струйка в несколько миллиметров, под давлением в несколько сот атмосфер, убьет все живое что попадется на его пути.

Глубина 10 метров, связи нет, вода поступает внутрь прочного корпуса, устранить течь своими силами невозможно, время ограничено. Если вода доберется до аккумуляторной батареи, пожар неизбежен. Когда воды наберется столько, что плавучесть аппарата станет отрицательной, он в конце концов оборвет кабель-трос и уйдет на дно.

Экипаж принимает решение — оставить аппарат и произвести аварийный выход, не ожидая помощи с носителя. Учитывая тесноту шлюзового отсека , сняли с себя всю объемную теплую одежду (утепленные комбинезоны, свитера...), оставили только тонкое шерстяное белье. Одеть водолазные гидрокомбинезоны в условиях глубоководного аппарата сложно, а главное занимает много времени. Приняли решение выходить в одних аппаратах, без гидрокомбинезонов. Температура забортной воды около 10 градусов.

Для увеличения положительной плавучести сбросили твердый балласт и якорь. Одели индивидуальные дыхательные аппараты и полезли в шлюзовой отсек. Командир справа, борт-оператор слева приклеились к корпусу аппарата, в центр втискивается борт-инженер. Задача бортинженера: задраить люк из шлюзового отсека в аппарат, а потом, используя отжимное устройство открыть входной люк.

С трудом, совместными усилиями, задраен люк шлюзового отсека, освещения нет, по всей видимости лампочка от ударов вышла из строя. Времени на замену нет. Используя отжимное механическое устройство, борт-инженер в кромешной темноте, на ощупь, пытается отдраить входной люк. Появилась вода, первый признак того, что отжимное устройство работает. По мере открытия входного люка скорость воды, поступающей в шлюзовой отсек, увеличивается, и вот она уже сплошным потоком врывается в шлюзовой отсек. В это время командир почувствовал, что не может дышать, где то был поврежден дыхательный аппарат. Лихорадочно перепроверил открытие всех клапанов, воздух не поступал. Сорвав маску с головы, стал дышать воздухом из воздушной подушки, образовавшейся на подволоке шлюзового отсека. В это время входной люк открылся, и борт-инженер прижавшись к борт-оператору, пропустил вперед командира. Набрав в легкие воздуха командир поднырнул и стал выбираться через входной люк наружу. К счастью, рядом оказались водолазы, которые помогли ему выбраться из аппарата и вытолкнули через проем в обтекателе наверх. Пока водолазы помогали командиру, нарушилась нормальная работа дыхательного аппарата борт-оператора. По всей видимости, когда борт-инженер, выпуская командира, прижался к борт-оператору, он, учитывая тесноту шлюзового отсека, каким то образом повредил его дыхательный аппарат. Так как времени разбираться с причинами не было, борт-инженер вынужден был тоже сорвать с головы дыхательный аппарат. Поскольку кислород в воздушной подушке шлюзового отсека практически уже был на исходе, борт-оператор рванул в выходной люк. Борт-инженер пропустил его, а снаружи ему помогли водолазы.

Командир и борт-оператор, задержав дыхание, из последних сил рвались наверх с 10 метровой глубины. Воздух разрывал легкие, сознание работало не четко, но жажда жизни и рефлекс спасения делали свое дело, руки и ноги, лихорадочно работая, выталкивали их вверх, вверх к спасению.

Борт-инженер, единственный из эки-пажау кого дыхательный аппарат работал исправно, больше чем на половину вылез из аппарата, но дальше что то не пускало. Стал дергаться, ничего не помогает. Подоспели водолазы, стали помогать ему, но безуспешно. Стали искать причину и обнаружили, что брасовый ремень дыхательного аппарата (ремень который пропускается между ног водолаза и крепится сзади к поясному ремню),уходит вглубь шлюзового отсека и там за что то зацепился. То ли в спешке борт-инженер его плохо пристегнул, то ли вообще не застегнул, но он попал под люк шлюзового отсека, когда он в него забирался и был намертво им зажат. Это определили водолазы уже после того, как он выбрался. В экстремальной ситуации даже профессионалы допускают ошибки. Попытки водолазов вырвать его не дали положительных результатов. Тогда водолазы предприняли попытку перерезать ремень ножом. Это оказалось не настолько сложным, как неудобным, приходилось резать на ощупь в темноте шлюзового отсека, под ногами у борт-инженера. Но борт-инженер не стал дожидаться развязки ситуации, изловчился, высвободил ноги из шлюзового отсека, и, по примеру своих товарищей, сбросил дыхательный аппарат (его можно сбросить только через голову), и рванул вверх. В пылу борьбы за жизнь потерял ориентир и ударился головой о днище подводной лодки, так как аппарат находился под ее корпусом. Водолазы подхватили его и вытолкнули через проем в обтекателе.

Когда на подводной лодке услышали крик водолаза, что открывается входной люк аппарата — на какое то мгновенье наступила гробовая тишина. Все были ошарашены: как, почему, без разрешения, без команды и соответствующей подготовки.

Если бы подводная лодка была бы на ходу, помощи ждать не откуда, водолазов около аппарата, естественно, не было бы.

Их снесло бы течением прямо под винты и шансы на спасение были бы минимальные. В это время как раз и было принято решение поднять водолазов на борт, дать ход, чтобы поставить лодку носом к волне, исключив при этом качку и удары аппарата о корпус и попробовать еще раз произвести втягивание аппарата.

И в этот раз судьба была благосклонна к экипажу глубоководного аппарата.

Опомнившись, быстро на палубу было отправлено несколько человек для страховки, дали команду водолазам оставаться у аппарата и оказывать всю возможную помощь экипажу. Стали срочно готовить вторую пару водолазов из наиболее подготовленных гидронавтов. Ожидать можно было любых последствий.

Через некоторое время в нескольких метрах от подводной лодки, из под воды, «вылетает» наглотавшийся воды, с кажется вылезающими из орбит от напряжения глазами командир, взмахнул руками и обессиленный медленно стал уходить под воду. С борта подводной лодки, обмотанный страховочным концом, к нему бросается дежуривший на палубе гидронавт с другого экипажа, подхватывает его и подтягивает к борту. Не успели вытащить его на палубу, как на поверхности появляется борт-оператор. Мало что соображая, хватая открытым ртом воздух, он из последних сил шевелил руками, пытался что то крикнуть. В воду бросается другой гидронавт, подхватывает его и благополучно доставляет на борт. Прошло несколько минут, казавшиеся вечностью, когда на поверхности появился борт-инженер. Находясь в шоке, с окровавленной головой, но не теряя чувства юмора, он приветственно помахал всем рукой.

Весь экипаж глубоководного аппарата был благополучно поднят на борт подводной лодки. Переодет, обогрет, накормлен и напоен, пытался принять участие в дальнейшей судьбе аппарата. Но его судьба была уже предрешена. Постепенно наполняясь водой, корма опускалась все ниже и ниже, аппарат стал все быстрее скользить из обтекателя и исчез в глубине. Раздался щелчок, оборвался кабель-трос и все... С тяжелым сердцем мы следили за происходящим. Верой и правдой он служил нам много лет. Он был нашей жизнью, нашим домом, с ним мы делили и радость и горе. Прощай! На океанской глубине тебя никто не потревожит.

Эта и другие нештатные ситуации не сломили дух гидронавтов. Костяк экипажей как был, так и остался, никто не бросил эту опасную но нужную работу.

26 августа 1986 года ПЛ БС-891 пришла на Северный флот в Оленью губу в состав 6-го отдельного дивизиона ПЛ СН. Так как во время похода была утеряна наблюдательная камера, командующий Северным флотом не принял ПЛ в состав флота без наблюдательной камеры и в сентябре ПЛ Б-891 ушла обратно в Кронштадт для установки новой НК.
После оборудования ПЛ резервной НК БС-891 вернулась на Север и была зачислена в состав флота.

В 1987 году ПЛ БС-91 выполняла задачи боевой службы;
В 1988 году ПЛ БС-91 поставлена в ремонт на СПЗ-10, но по результатам освидетельствоания корпуса дальнейшая эксплуатация ПЛ признана невозможной;
17 июля 1988 года ПЛ БС-91 исключена из состава ВМФ.

ИСТОЧНИКИ:
Сайт: Штурм глубины Б-91, Б-891, БС-891;
Воспоминания Героя Советского Союза, капитана 1 ранга Ю. КОВАЛЕНКО. Морской сборник №-7 2007 год.